Наверное, он никогда ещё не бывал так свободен, тем более, оперируя песней с человеком. Потому что в обычных случаях это больше похоже на осторожное карабканье по извилистому лабиринту, ощетинившемуся шипами. Только со временем и помощью ряда лекарственных средств можно добиться хоть сколько-нибудь прохожей тропы для себя. Но вот так, пробить стену и оказаться в абсолютно безбрежном мире…
Хотя, он ведь ничего не пробивал. Его пустили, как и меня. Даже не пригласили войти, а распахнули дверь настежь. Перед самым носом. Наверное, именно это и подвело: небольшая задержка могла бы дать время, помочь подготовиться, что ли. Да просто слегка притормозила бы, позволяя осмотреться, прежде чем.
У него не было ни секунды. И крылья не успели раскрыться. А я, с высоты своего полета, могла лишь видеть, как он падает. Прямо в клубящийся туман. Все ниже и ниже. Все быстрее и быстрее.
Я вряд ли смогла бы его догнать. А догнав, понятия не имела бы, что мне делать. Но все равно сложила крылья и упала следом. Успев пролететь не больше половины пути, потому что меня схватили за шкирку, как котенка, и вернули с небес на землю. На другую сторону пропасти, откуда едва можно было различить, как рыцарь дернул плечами и соскользнул вниз.
Это были самые долгие секунды ожидания в моей жизни. Закончившиеся просто и безыскусно: сначала из тумана к моим ногам вышвырнуло Лео, а потом вон выставили нас обоих. Со всеми нашими песнями, ожиданиями и обещаниями.
Но все равно, даже несмотря на осечку, он должен был понять, что это слишком хорошо, чтобы…
Я повернулась, чтобы посмотреть на Лео, и раньше всего остального увидела пистолет. Большой, железный и такой же лишенный чувств, как взгляд мистера Портера.
– Так не должно быть.
Он ещё и сам с собой разговаривать начал? Дело совсем плохо. Конечно, не особенно приятно получать щелчок по носу, но сразу хвататься за оружие?
– Это слишком опасно.
Да, он испугался. Я тоже чуть было не струсила. Только повод ли это для…
– Просто чудовищно.
Нет. Ну нет же. Опять завел любимую шарманку. И зачем, спрашивается, я столько времени перед ним распиналась? Зачем уговаривала? Зачем чувствовала себя дурой, а теперь ещё и предательницей?
– Это нельзя изучить и понять. Только пресечь.
Он ведь с самого начала был на это настроен. Нацелен. Задержался в машине, именно чтобы взять эту гадость.
Он мне не поверил. Ни до конца, ни даже чуть-чуть. Так почему я все ещё верю в него?
– Лео.
Как обычно нагнетают обстановку в медицинских сериалах? Ну да, криками типа: «Мы его теряем!» Так вот, мне впору уже даже не вопить, а выть сиреной. И вовсе не той, что из мифов, а пожарной. Но любой крик сделает только хуже.
Надо найти другой выход.
Надо хотя бы пойти.
Навстречу.
– Ты не будешь этого делать.
Пока я нахожусь на линии огня, уж точно нет. Главное, не останавливаться и не сворачивать. До самого конца. До прикосновения к руке, подрагивающей от тяжести то ли оружия, то ли решения.
– Дарли, пожалуйста, не…
– Именно, что не. Не сейчас. Не сегодня. Вообще никогда.
Это так по-мужски, разрушать. Странно сознавать, что мужчины вообще умеют делать что-то помимо руин и обломков. Например, жениться и растить детей.
– Только не проси…
– Даже не собиралась. Либо ты сам поймешь, насколько глупо выглядишь, либо нет.
Он вздрогнул. Его взгляд.
– Я устала от дурости и дураков. Устала сама быть дурой. Столько лет… Да почти вся наша жизнь состоит из лжи, с самого рождения. Начиная от детей, которых находят в капусте или вырывают из лап каких-то там жутковатых птиц. Мы лжем себе и другим. А самое страшное, что мы ещё и послушно верим в эту же самую ложь.
Кажется, сталь под моей рукой нагревалась быстрее, чем его пальцы, но и они постепенно теплели.
– Я устала, слышишь? Надоело тратить время на бестелесные выдумки, когда рядом есть то, что можно пощупать.
Его щека тоже чуть подрагивала, но это я поняла, только проведя по ней ладонью.
– Сначала мне показалось: слишком поздно. Слишком многое упущено, утрачено, растоптано в пыль. И лучшие чувства давно выгорели дотла. Но угли-то остались. И их вполне ещё можно разжечь. Всего и надо, что дышать. В такт.
Он перевел взгляд на меня, только когда не осталось выбора. Когда я запустила пальцы в его волосы и заставила наклониться.
– Давай условимся так. Если ты хотя бы наполовину чувствуешь то же, что и я, нам есть, о чем проговорить весь остаток нашей жизни. Или промолчать. Рука об руку. И мне это представляется очень даже неплохим вариантом. Но если ты по-прежнему считаешь самым важным не то, что рядом, а…