– Я пойду первым. Твоё появление может его спугнуть, поэтому держись на расстоянии.
– Он меня не увидит. И не услышит.
– Что ты…
– Вот вы – видите?
Он прислушался к ощущениям и выругался. Неразборчиво, но очень искренне.
– Почему ты сразу не сказал?
– Вы не спрашивали.
Дядя Портер ругнулся ещё раз, наверное, вспомнив племянника и его замечание насчет моей немногословности.
– Все равно. Меня он ждет, тебя нет.
Вот на этой мудрой мысли и надо было задержаться. Нам обоим. Потому что когда он, убежав от меня шагов на двадцать вперед, постучался и вошел в нужный кабинет, планируемый разговор начался и закончился одним-единственным звуком. Звуком выстрела.
Слабая надежда на то, что стрельбой балуется дружественная сторона, угасла, как только я сам добрался до места и заглянул внутрь. Уж не знаю, кто и чего ждал, но дождались мы все. Менее удачливый песенник лежал, расцветая красным на левой стороне груди, другой – старикан в похоронно-черном костюме – как раз привставал из-за стола. Видимо, намереваясь поверить свою меткость осмотром мишени. Пистолета из руки он при этом, конечно, не выпустил. Но, как и любой человек, привыкший использовать определенный вид оружия, заметив меня в дверях, ударил тем, что было его естественным продолжением. Песней. А я позволил этому гарпуну вонзиться и застрять.
Не скажу, что дядя Портер прямо-таки открыл мне глаза на некоторые аспекты взаимодействия с сонгами, но, получив со стороны подтверждение собственным ощущениям, я сомневался уже гораздо меньше. И крепко стиснул протянувшуюся между нами песню, приказывая:
– Замри.
Занятно, но сработало совершенно буквально: старикан застыл на полпути из кресла в вертикальное положение. Правда, на данный момент куда важнее было то, что происходило в горизонтали.
М-да, для песенника, да ещё настолько офисного, мистер Рейнолдс оказался очень даже приличным стрелком. В сердце промазал, но легкое пробил гарантированно. И ближайшие минуты все, что можно сделать, только…
Оказание первой помощи мало входило в мои планы и вообще никогда не являлось любимым занятием. Тем более, когда под рукой нет ничего, кроме самой руки. Ладонью которой и пришлось надавить на рану. А второй постараться нашарить комм, чтобы вызвать скорую.
Когда я закончил скороговорку о типе ранения, пострадавшем и адресе, дядя Портер, отрешенно глядя в потолок, проскрипел:
– Уходи.
Интересное предложение. Особенно с морально-этической точки зрения. Оставление в опасности – не самый хороший диагноз в любом послужном списке.
– Пятница. Вечер. Пробки. Они… не успеют.
Да ладно. Не настолько уж все плохо. Кровь почти не просачивается сквозь одежду, значит, зажать удалось. Сердцебиение, насколько могу судить, довольно ровное, и если все останется таким, как есть, скорая вполне…
Если только он не истечет совсем другой субстанцией. Той, которую не потрогать.
Я ощутил эти ручейки не сразу. Наверное, потому что привык либо к равномерно насыщенному полю, либо к фокусированному пучку, а тут больше походило на растрепанный край неподшитой брючины, растопырившийся ниточками. И ниточки эти, одна за другой, медленно отрывались и падали. В никуда.
Если бы можно было его заставить сосредоточиться и направить их ко мне, я бы не упустил ни одной. Но дядя Портер, даже цедя сквозь зубы свои откровения, ни разу не взглянул на меня. То ли брезговал, то ли винил, то ли… Да какая разница?
А они все утекали и утекали, струйки его песни. В отличие от крови: та не особенно торопилась покинуть рану и гораздо благодарнее принимала моё прикосновение, обещая дождаться медицинской помощи.
Вопрос лишь в том, что важнее, сохранность тела или цельность духа. И кто закончится первым, просто живой человек или песенник. А если вдуматься, да ещё повспоминать, как Леонард Портер гордится своим даром… Такая потеря убьет его не хуже пули. Исключительно морально, конечно, но гораздо вернее. И окажется на руках у племянников и Дарли использованный… Нет, нехорошо так думать. Постыдно. Особенно, когда все в руках…
Ну да. Именно.
В руках.
Если мне не прекратить это песнеистечение, я могу попытаться хотя бы его замедлить. Вопрос, как.
Отключить его сознание? Не вариант. Он и сейчас уже где-то между реальностями, судя по мутному взгляду. Возможно, именно поэтому все так и происходит. Потеря контроля. Ну да, шок от боли и всего прочего плюс растерянность, вот и брызнул во все стороны. Значит, нужно попробовать затормозить процесс. Замедлить все, что способно двигаться, хотя бы на физическом плане. И достаточно будет отключить только поврежденный участок. Вместе с легким. Но это ничего, есть ещё второе. И пока сердце качает кровь…