Он снова был целым. Таким, как когда-то запомнился.
Я даже ткнулась пальцами в его грудь, словно это могло помочь убедиться.
– Ты… Но как? Те дыры… Они были или мне все привиделось?
– Были. И будут, если потребуются.
Голова пошла кругом настолько уверенно, что центробежные и центростремительные силы успешно сравнялись, и равновесие вернулось. Даже когда рыцарь убрал руку, падать не потянуло. Зато усилилась потребность в объяснениях.
– Я не… Не понимаю.
Петер почесал небритую щеку и лаконично сообщил:
– Вопрос выбора.
– Какого ещё…
– Вы сами рассказывали. Гончие становятся гончими, потому что не могут унять свой голод. Хватаются за песню и держат. Энергия копится. У тела есть лимиты. Если не следить за давлением, разнесет в клочья.
Он стоял рядом со мной, иногда поднимая взгляд к безупречно чистому небу, и запросто, даже с какой-то скукой, рассуждал о вещах, которым явно не мог научиться заранее. О которых вообще ничего не знал, пока они не случились. А вот тот, кто жег его песней, прекрасно понимал, что делает. Но победителем все равно вышел…
– Значит, ты… Взял и стравил?
– Ну да.
– Но…
– Это было несложно. Вы показали мне мои пределы ещё тогда. Помните?
В самолетном ангаре-то? Если вдуматься… Господи. Я ведь была близка к тому, чтобы самой сотворить гончего. С тем энтузиазмом и яростью даже не задумывалась, насколько сильно давлю. И мне безумно повезло, что белобрысая голова думала в те минуты за нас обоих.
Одна только неувязочка. Махонькая такая. Пределы, он говорит? Ха. Три раза.
Хотя, с его места, наверное, не заметно. Как из любого центра. Что Вселенная расширяется.
– И кто же это сделал… Попробовал сделать с тобой?
– Нехорошие люди.
Конечно. Лучше и сказать нельзя. Тем более, благодаря одному недавно усопшему старику, я примерно понимаю, о ком идет речь. О таких же рыцарях, как и Петер. То есть, о его сородичах, может, прямых, может, косвенных. И все же, невозможно понять, почему они так поступили. Это же все равно, что песенницы начали бы истреблять друг друга в борьбе за… Ладно. Допустим. Нам-то есть, что делить. Человеческие ресурсы. А рыцари? Чем им мог помешать ещё один? Его же можно было просто привлечь на свою сторону. Или… Нельзя?
Зачем я снова вру сама себе? Для белобрысого нет никаких сторон. Потому что нет личных привязанностей. Нет даже желаний.
Наверное, нехорошие люди об этом знали. Или догадывались. Иначе не стали бы творить свои чудовищные дела. Похоже, Петер их просто не устраивает самим своим существованием. Может быть, именно потому, что показывает, каким можно быть?
– Зачем им это понадобилось? Они тебе говорили?
Промолчал, почесывая щеку.
– Зайчик?
– Если захотите, спросите, когда встретитесь.
Да в гробу я видала такие встречи!
Белобрысый тем временем задумчиво пересчитал пальцы, бормоча:
– Девять дней. Красивое число. Ему должно понравиться.
Ему? Тому злодею?
– Я не рассчитывал, что вы придете так скоро.
– Я и не собира…
Стойте-ка. Он устроил все это представление, только чтобы заманить меня? И с чего бы я должна была клюнуть? Я и к Сусанне не планировала заглядывать. Могла ходить мимо службы занятости ещё неделю, две, а может, и месяц. Неужели он готов был столько ждать?
– Что ты задумал?
– Есть одно дело, в котором вы можете мне помочь.
– Именно я?
Вздохнул. Как-то чуть виновато.
– И что от меня потребуется?
– То, что вы умеете.
А умею я только…
– Петь?
– Да.
– Для кого? О чем?
– Вы поймете. Когда придет время.
– Знаешь ли, конечно, это звучит здорово, даже лестно, но гораздо лучше, когда…
– Я в вас верю.
Вот так. Точка. И больше ничего не переспросишь, потому что все сказано предельно ясно.
– Ну… Ладно. Концерт намечен прямо здесь?
Качнул головой:
– В более подходящем месте. Нужно будет немного проехаться.
При упоминании о поездке само собой вырвалось:
– У тебя есть проездной?
Но подколки не получилось. А если кто кого и подколол, то уж точно не я.
Рыцарь поднял бровь. Опустил. Подумал. Улыбнулся. Кивнул:
– Сейчас будет.
И неторопливо направился в сторону стоянки такси, охотящихся на туристов. Подошел к одной из машин, перекинулся парой слов с водителем, похлопал того по плечу и помахал мне рукой, подзывая.
Машина, кстати говоря, была шикарная. В смысле, не обычный тесный эконом, а что-то куда более комфортное. И представить, что в кофейно-бежевый салон на идеально чистые кресла пустят бродягу… Но когда я заняла свое место, с помощью водителя, услужливо предложившего свою руку и помощь, Петер уже вольготно расположился на заднем сиденье, отстукивая сообщение по комму. Когда закончил, протянул гаджет вперед с равнодушным: