Да, волшебство. Из разряда проклятий.
Когда официант поставил передо мной блюдо с изысканно разложенными печеньками, я поняла, что все это ненавижу. Именно сегодня и именно сейчас. И даже не притронулась бы ни к одной из цветастых блямбочек, если бы…
Подъедать за клиентами не зазорно, соглашусь. Но у тети Дарли с утра неуклонно нарастает гнусное настроение, а значит, пощады не будет. Макарошкам уж точно. И пусть детишки, жены и любовницы сосут свои лапы до следующего, более рассеянного или щедрого посетителя.
На первое располовиненное печенье месье Лебон посмотрел с недоумением, на десятое – начал нервно сглатывать, а уж на самый финал явно приблизился к сердечному приступу, но не проронил ни слова. И вовсе не из уважения, послушания или покорности. О нет, моего визави удерживали на месте и в рамках приличий огорчительно отвратительные чувства. Но будь они предназначены мне, даже такие, я бы ощущала себя живой, а не инструментом, от которого требуется лишь работа. Просто работа.
С чего бы начать? Пожалуй, лизнем вот эту, оттенка блондинистой свеклы.
Сводит с ума улица роз…
Вишня. Груша. Манго. Лимон. О, сыр. Такой же приторный, как и все эти сладкие замазки.
«Тает во рту», говорят они. Враки. Не тает, а растекается, оседая на слизистой липким сладким слоем, который все время приходится смывать шампанским, потому что жалко тратить собственную слюну. И даже соленая карамель – прежде всего карамель, и только потом…
Пожалуй, я промахнулась сегодня с выбором. А все почему? Потому что хотелось праздника. Фейерверка красок и ощущений. Буйства эмоций. Хотелось жизни, а не кукольного театра вокруг, где каждый давным-давно заучил текст выданной ему роли.
Спрячь свой обман, улица слез…
Все это нужно встряхнуть. Или взболтать. Или хотя бы пару раз перемешать поварешкой: глядишь, кушанье заиграет по-новому.
Хотя, кого я обманываю, если даже себя сейчас не могу вернуть на исходную?
Почему, боженька, ну почему вдруг и именно сегодня? Нельзя было потерпеть ещё немножко? Мне же, в сущности, всего-то и нужно, что продолжать удивляться миру. Согласна даже на «изредка». Но чтобы точно знать: если на этой неделе все плохо и безысходно, то на следующей, самое крайнее, через месяц-другой я увижу в капле дождя на стекле не обещанные прогнозом погоды осадки, а что-то совершенно особенное, может быть, даже волшебное.
Разве я многого прошу, боженька?
Ты ведь знаешь, когда я перестаю удивляться, я начинаю умирать. И за последние дни мне не выпадало ровным счетом ни единого шанса увидеть новую грань реальности. Только проверенные и до остервенения знакомые, а переспелой вишенкой на торт водружен…
О, он и вправду почти пунцовый.
Увлеклась. Бывает.
Но поскольку кому-то же нужно расплачиваться за весь этот свинарник…
Я люблю. И ненавижу. Тебя.
Месье Лебон охнул, ахнул, потек и оплыл. Все точно по рецепту.
– Месье оплатит счет. Чуть погодя. Когда… возьмет себя в руки. И не переживайте, ваше ожидание долгим не будет.
Я сделала ещё один глоток, на дорожку, и обозрела блюдо с раскрошенным печеньем.
Нет, в этом хаосе чего-то все-таки ещё не достает. Может быть, капельки сумасшествия?
Лицо официанта, наблюдающего за тем, как я кроплю макарошки остатками шампанского, стоило бы сдать для натуры в какое-нибудь художественное учреждение, где занимаются живописанием святых и мучеников. Поэтому я постаралась на прощание чуть сгладить впечатление, мило улыбнувшись.
Пожалуй, с мучениками я все же поскромничала. Тут весь ад впору с одного натурщика изображать. В любых желаемых подробностях.
Когда-то меня все это несказанно печалило. И бессчетное количество попыток было предпринято, чтобы подстроиться и притереться. Чтобы соответствовать, невесть чему. Пока в один из предназначенных для получения откровения дней не стало очевидно: ты никому не сдалась, Дарли. Ты – как человек. Божий промысел одарил тебя возможностью быть полезной, и радуйся хотя бы такому исходу. На том свете зачтется.
Можно придумать кучу причин и поводов для утешения, даже искать и находить вполне реальные подтверждения тому, что твоя работа помогла, посодействовала, спасла, в конце концов, чьи-то мечты, надежды и жизни. Можно воображать все, что только захочешь. Но рано или поздно ты начинаешь все чаще и чаще проходить сквозь реальность, не ощущая практически ничего. Потому что, как бы ты ни старалась, как бы ни рвала жилы, твоими усилиями мир вокруг не меняется. Потому что они бесплотны. Потому что они могут жить либо внутри тебя, либо внутри кого-то другого, но все эти «кто-то» открывают перед тобой дверь лишь на узенькую щелочку, в которую с превеликим трудом может протиснуться часть твоей души, но только не…