Если бы она взглянула на меня тогда ну хоть чуть-чуть иначе…Ну хоть капельку. С вопросом или интересом. Тогда что-то могло бы получиться.
– Проехали.
– Дарли!
– Ну не шмогла я, не шмогла. Протупила. Нижайше прошу прощения.
Он пожевал губами. Скорее всего, недовольно или разочарованно, хотя общая благость с лица, конечно не уходила. И это раздражает намного больше всего остального. Когда знаешь друг друга большую половину жизни, такие игрульки, как по мне, выглядят почти неприлично.
– Ничего, ничего… Есть у меня на примете ещё кое-какие варианты.
Если настолько же пафосные, проще отказаться сразу. Потому что все эти высокопоставленные существа…
– Отец-настоятель!
Возникший на пороге служка из секретариата выглядел так, будто самолично и только что встретил конец света. При том, что всего лишь держал на вытянутой руке лист бумаги. Правда, бумаги зачетной: плотной, нарочито желтоватой и разукрашенной какими-то вензелями.
– Что случилось, сын мой?
Служка попытался было переложить свои чувства на слова, но не справился, а потому бумага была пронесена через весь кабинет и положена на рабочий стол в полной тишине и с превеликой осторожностью, аки ядовитая змея.
Отец-настоятель пододвинул лист поближе к себе и начал водить взглядом по строчкам. Водил долго, с заметными остановками и даже некоторыми паузами для явного ухода в себя. А когда закончил чтение, растерянно воздел очи в мою сторону.
– Дарли, дорогая…
– Чегось?
– Не будешь ли так любезна пояснить, какую именно работу и как ты выполнила, если контесса Абруцци обвинила тебя в совращении своего несовершеннолетнего сына?
И вот теперь я, наконец-то, почувствовала.
Как моя левая бровь начинает карабкаться на лоб. Все выше, и выше, и выше.
Глава 3. Гора родила мышь.
Петер
Я очнулся вместе с приступом то ли чиха, то ли кашля, но такого конкретного, что меня согнуло пополам, заставляя сесть, а потом снова распластало по лежаку. Ровному и…
По поводу температуры окружающего мира кожа не чувствовала совершенно ничего. Даже кафель на стене, выглядящий почти ледяным, при прикосновении не пожелал сообщить о себе хоть что-то сверх визуальной составляющей. Если приплюсовать сюда же химический привкус вишни на языке, за выводом далеко ходить не надо. Можно даже вовсе не шевелиться.
Консервация, значит? Осталось понять, зачем и о чем эта заморочка.
Несомненное удобство только одно: полный пофигизм относительно внешних условий. Правда, по итогу все обычно заканчивается кучей синяков, и это только в случае, если будешь крайне внимательным. Расслабишься больше допустимого – сам себе злобный дурак.
Жаль, нет способа определить, как сильно меня накачали. Потому что внутренние ощущения беззастенчиво врут. Может, обошлись стартовой дозой, а может, вкатили по полной. Но в любом случае двигаться сейчас лучше медленно и печально, чтобы не порваться. А то было дело. И если тогда сшили хоть на живую нитку, но оперативно, то в сложившихся обстоятельствах вполне могут надолго оставить без скорой помощи. Тем более, обстановка располагает.
Комната, выложенная кафелем по всем направлениям. Не припомню таких помещений в Управлении. Даже в тех же изоляторах дизайн хоть и промышленный, но все же обитаемый, а здешний навевает какое-то совсем не жилое настроение. И живописно раскиданные сеточки трещин тоже. Довольно прозрачно, скажем так, намекают. А если повернуть голову ещё больше и скосить глаза, можно разглядеть в полу желобки и прекратить, наконец, задаваться глупыми вопросами.
Хотя, чем тогда вообще заниматься? Например, все-таки попробовать поменять положение тела на более пригодное для осмотра этого же самого тела, благо, ничего не мешает: как раздели для проведения предписанных процедур, так и оставили.
Синяки… синие. Значит, в отключке я пробыл достаточно долго. И следы датчиков уже даже не красноватые. И звездочки от инъекторов. И дырки в венах. Если со мной что-то и творили, то немалое количество часов назад. Видимо, сразу после шокера. А потом внезапно спохватились и вспомнили, что мне, вообще-то, полагается полный покой?
Ну, чисто технически место спокойное, не поспоришь. Предположения, которые по его поводу возникают – это, как говорится, мои личные проблемы. Как, впрочем, и все остальное.
Так, в положении сидя чуть освоился. Теперь можно попробовать повернуться и спустить ноги на…
Наверняка красивая была стопочка. И какой-то аккуратист ведь озаботился, а толку? Чтобы я небрежным движением ноги разметал комплект формы по полу?