– Да вижу я твоё дело. Усек уже.
Конечно, усек. Ещё на подходе. И если бы чего-то опасался, то так и остался бы в лестничных тенях. А раз рискнул и вышел на свет, значит, все у него в порядке. В том числе и с козырями.
Весь вопрос, какие это козыри. На виду оружия нет, и даже в пальцах ничего не крутят, хотя те же раскидайки отлично вписались бы в общую картину. Огнестрельное? Вероятно, имеется, но опять же – вряд ли вдруг и сразу за него схватятся, уж слишком расслаблены. И очень хорошо в чем-то уверены.
Арьергард? Возможно. За спинами этих двоих мало что видно. В любом случае, поддержка должна быть достаточно мощной, чтобы…
– Давай так договоримся, братишка. На сегодня мы тебя простим, так и быть. Если твоя Беляночка нам отсосет.
Они что, сговорились все, что ли? Или сегодня международный день любителей минета? Что Нуньесы с утра, что эти…
Вот какой тут может быть хороший выход? Куда ни кинь, попадешь в дерьмище. Которое тут, кстати говоря, на полу уж точно повсюду.
Михель затих совсем, видимо, потому что слишком хорошо знал местных гопников, но понятия не имел, чего ожидать с моей стороны. Заводила сладкой парочки от возникшей паузы преисполнился ещё большей уверенности и демонстративно положил ладонь на ширинку.
Можно было бы атаковать в этот самый момент, но стойкое ощущение засады проходить не желало, даже усилилось. Эти двое мне не противники. Просто шелупонь. В лучшем случае, свита. А значит, где-то поблизости…
Ладно. Агрить, так агрить.
– А тебе что, девчонки уже не дают? Или ещё не заслужил?
Мои слова должны были его задеть хоть каким-то боком, но похоже, ударили намного больнее, чем планировалось: мужик чуть не стиснул в кулаке собственные яйца. А с лестничной площадки донеслось ленивое:
– И вечно-то вы сами справиться не можете…
Приближаться она не стала: только вышла из тени и оперлась спиной о дверной косяк, демонстрируя нарочитое пренебрежение.
Юная, совсем ещё девчонка, наверное. Раскрашенная в радугу и тощая, как смерть: штанины узкие, а ноги ещё уже. Про верх, правда, сказать нечего, потому что усеянная заклепками куртка явно с чужого плеча. Под курткой какие-то ленты, банты, перья.
Пугало, в общем и целом. Но насколько оно, в самом деле, страшное, я понял лишь секундой спустя, когда в меня ударило песней.
А ещё чуть-чуть попозже я окончательно допёр, почему ни один инструктор не предупреждал о таком и тем более, не учил взаимодействию с сонгой, по воле случая вставшей на сторону противника. Во время службы эти темы как-то и вовсе обходились стороной, а на любые вопросы можно было получить в ответ разве что уклончивое: не беспокойтесь, вам ничто не угрожает.
Ну да, не угрожает. Пока наушник греет штатная песня. А когда все глухо…
Самым ярким ощущением стало чувство полной и абсолютной беспомощности. Мышцы на миг расплылись киселем, но тут же снова начали напрягаться и сокращаться, только уже по чужой воле. Все, что оставалось их предыдущему хозяину, это с ужасом осознавать происходящее и понимать, что спасения нет.
На анестезию похоже не было, ни в коем разе: все ощущалось предельно ясно, мозг получал извне всю возможную информацию, только обратная дорога словно исчезла. Растворилась и рассеялась.
Меня снесло на пол, больно стукнув коленями. И положило бы совсем, если бы последним отчаянным усилием не выставил вперед ладони. Но дальше пути не прослеживалось. Никакого и никуда.
– А мальчик-то непослушный. Придется отшлепать.
И она нисколько не пошутила. Правда, на настоящие удары совсем уж точно похоже не было. Скорее, просто что-то вроде спазмов. Зато ощущалось ярко, можно даже сказать красочно, потому что от каждого такого «шлепка» в глазах все мерцало и прыгало.
Финальным аккордом на спину пролился кипяток. Только не как из опрокинутой кастрюли, а впрыском. Очень-очень медленным. И струйки эти, конечно же, вели себя не так, как полагается воде, а выписывали затейливые вензеля по всему телу прежде, чем начать стекать к кончикам пальцев.
– Я могу тебя заставить. Но какой в этом интерес? Прикольнее, когда все делаешь сам. Правда, песик?
Страха не было. Да и боли, как таковой, тоже. В каноническом смысле. Наверное, все по той же причине разорванных дорог. Потому что мозг, силой оторванный от всего, к чему привык с момента зачатия, устал биться в лихорадке поиска решений.
Однажды это закончится. Все равно. Так или иначе.
– Или все-таки придется приказать?
Её голос звучал для меня уже словно из глубокого тумана. Такого густого, что слова вязли в нем слогами. Но этот же туман, мокрый и липкий, одновременно дунул в тело прохладой, освежая, проясняя и…