– Всем: код девять! Быстро!
Не так я планировал закончить сегодняшнюю вахту, но что ж поделать?
– Эйчи, у тебя перегруз!
Он, родимый. И в режиме срочной эвакуации десантный трос автоматически отстегнется. По крайней мере, есть на это большая и светлая надежда.
– Я знаю! Девятка, всем! Ещё быстрее!
Подрывник, ведомый последней надеждой, забарахтался в моих объятиях, и мы покатились по полу между колоннами, хрен его знает, в каком направлении: визор решил, что самое главное это не местоположение, а…
«Угроза детонации! Угроза детонации!»
Я силился разглядеть на экране хоть какую-то информацию о парнях, но до момента взрыва так и не понял, снялись они с насеста или нет. А потом понимать что-либо вообще стало очень трудно.
Фильтры внешней среды не дали насладиться полным аккомпанементом, зато убойные прелести, предназначенные для нутра, я получил по полной.
Взрывной заряд пульсанул, разорвав хватку абордажного снаряжения, и все, что смог, отправил в полет. Лично я летел недолго и вряд ли красиво, явно задевая по пути колонны, а потом камнем ухнул вниз, гораздо ниже, чем уровень пола, что означало…
Шахта подъемника? Это и стало моей основной мыслью на первый такт компресса. В следующем такте я немного смог подумать, как мне повезло, что лифт шел вниз, иначе последствия могли оказаться куда более удручающими.
Визор не показывал ничего: экран пошел патиной от взрывной волны и в качестве источника информации больше не имел смысла. То ли с третьей, то ли с пятой попытки, я смог нащупать защелки, поднять щиток вверх и… Залипнуть взглядом на медленно ползущие мимо тросы, стойки и перекрытия. Только приближение откуда-то снизу звуков, вряд ли имевших отношение к механике и гидравлике, выдернуло меня из незапланированной нирваны.
Я стек с кабины подъемника на первом же ярусе, который смог разглядеть, откатился подальше от шахты и начал собирать в кучку все, что осталось от ощущений.
На. Хре. На. Та. Ка. Я. Ра. Бо. Та.
Ловить компресс мне было не в новинку, но опыт все же не тот, чтобы регулярно его повторять. Особенно ту часть, когда плоть, только что сдавленная взрывом, начинает расправляться заново. Удовольствие сильно ниже среднего, с фрагментарной потерей чувствительности по всем фронтам. И самое мерзкое, что ничего не можешь сделать, кроме как ждать, надеяться и верить.
К третьему такту зрение все-таки решило вернуться, за ним подтянулись остальные функции, и я смог хотя бы сесть и осмотреть. Сначала окружающий мир, потом себя.
По скорости движения подъемника можно было бы точно вычислить, сколько секунд я медитировал на его кабине, но и без расчетов понятно: достаточно много, чтобы уехать в нижнюю секцию этажей. Туда, где простых и понятных выходов к фасаду не предусмотрено.
То ли пятнадцатый, то ли шестнадцатый ярус, если верить потертой трафаретной надписи на колонне за шахтой. Глухие стены, путей отступления только два, собственно, подъемник и лестница. Если я правильно помню.
А я вообще что-то помню?
Объект инженерно-коммуникационного обеспечения, серийный, специалитет ранга «С»,класс автономности – от второго до четвертого, в просторечии именуется дозорной башней. На полигоне мы эту унылую дрянь когда-то отрабатывали, но ничего выдающегося в памяти не задержалось.
Все примитивно и просто. Планировка ярусов одинаковая, разница лишь в том, навешан фасад или нет. Шахта слева от меня, лестница справа впереди, и там пока вроде беспокоиться не о чем. А что у нас в ближнем круге?
Все нагрудное хозяйство – в хлам, кто бы сомневался. Крюки оторваны начисто, хорошо ещё, шнуры не размотались. Ребра обвеса кое-где перегрелись и потеряли нужную податливость, значит, любое лишнее усилие чревато гематомами. Ладно, пусть его.
Кобура сзади выдержала цирковое представление, это хорошо. С другой стороны, без активного наведения «зиг» может начать артачиться в самый неподходящий момент. Да и связь хорошо бы наладить, если это физически ещё возможно. Судя по легкому фону в наушниках, надежда есть. А вместе с тем есть шанс прочувствовать, как она умирает.
Ребята из техподдержки любят повторять: всякий ребут – это маленькая смерть. Ну да у меня нет выбора, либо маленькая и с надеждой, либо большая и окончательная.
Полная аппаратная перезагрузка. Полная тишина и темнота. Правда, это сейчас даже хорошо, потому что без щитка внутренняя подсветка шлема может броситься в глаза не тому, кому надо. А так – почти сливаюсь с фоном. По крайней мере, хочу в это верить.
Интересно, что сталось с подрывником? Мой «лайт» по характеристикам, конечно, на порядок крепче его «альпины», но если я все ещё жив, то и он вполне себе может. Теоретически. И уж вне всякого сомнения, живее живых те кадры, что поднимаются сейчас по лестнице.