Она намеревалась вернуть себе контроль над ситуацией.
Она перекатилась на спину.
При этом она смотрела мимо своих ног на илистую отмель и шуршащую растительность.
Она прищурилась. Она не помнила, чтобы растения росли так близко к берегу, там, где ее кровь впитывалась в ил.
Словно заметив ее внимание, ближайшее растение изогнуло листья в почти гипнотическом ритме. Две ветви раздвинулись, обнажив вьющуюся лозу. Женщина инстинктивно отдернула ноги, но была слишком медленной, слишком слабой. Лоза хлестнула ее, как хлыст, по лодыжкам, в том месте, где бабушкин клинок глубоко вонзился в нее.
Она отдернула ногу.
Мгновение спустя огонь охватил ее колено, а затем и выше. Она приподнялась на локтях, пытаясь спастись от боли, но та преследовала ее.
И это было еще не все.
Растения, дрожа, придвинулись ближе, подталкиваемые корнями, которые плавали и впитывали горячую грязь. Одно, затем другое и еще одно. Вторая лиана метнулась к ней, промахнулась на несколько дюймов и вонзилась в камень. Там, куда она попала, брызнуло алое масло.
Она вскинула дробовик, с трудом прицелилась и выстрелила.
Пуля пробила ближайшее растение, обрывая листья и обезглавливая мясистые соцветия. Запаниковав, она выстрелила еще раз. Но серьезных повреждений не было. Растение слева от нее выползло на каменистый берег, пуская корни и цепляясь шипами за камень. Оно подобралось ближе, двигаясь по кровавому следу.
Его движения были медленными, неумолимыми, решительными.
Она изогнулась и выстрелила, пробив опору из корней растения. Оно откатилось в горячую грязь. Когда она опустила оружие, острое жало впилось ей в запястье, рядом с тем местом, где лезвие атаме пронзило предплечье. Она отдернула руку, освобождаясь от лианы, которая ужалила ее.
Тем не менее, было поздно.
Кислота разлилась по венам, вверх по рукам. Огонь достиг сердца и взорвался, распространяясь по всему телу с каждым паническим ударом. Она поползла прочь, волоча за собой дробовик.
Еще больше растений выбиралось на берег.
Корни цеплялись и вытягивались.
Она попыталась повернуть дробовик, поднести дуло к подбородку, но руки, а затем и все тело отказалось повиноваться. Оружие выскользнуло из её ослабевших рук и со стуком упало на камень.
Нет…
Она позволила своему телу упасть на него, чтобы покончить с собой. Но в итоге она упала на камень, не в силах пошевелиться, горевшая внутри.
Она хотела сморгнуть слезы, но даже этот контроль был у нее отнят.
Пока она смотрела, не в силах отвести взгляд, растения продолжали свое медленное, неумолимое шествие по ее крови, приближаясь к ней.
Первый из них подобрался достаточно близко, чтобы склонить свои многочисленные головки. Оборка из танцующих ресничек ощупала воздух, побуждая эти зловредные цветы поцеловать ее обнаженное запястье. Сначала ей показалось, что ее горячую кожу щекочут кошачьи усы, а затем эти похожие на волосы завитки обожгли ее кислотой, притягивая цветок ближе. Лепестки раскрылись, загибаясь назад, открывая переплетение колышущихся усиков, гораздо более крупных, чем реснички.
От их прикосновений кислота расплавляла плоть, оставляя лишь оголенные нервы, которые вопили от боли.
Затем к пиршеству присоединились остальные.
56
14 мая, 19:45 по Восточно-Сибирскому времени
Восточно-Сибирское море
С мостика «Полярного Короля» Грей наблюдал, как капитан Келли превращает свой массивный атомный ледокол в бульдозер водоизмещением в тридцать тысяч тонн — единственный, работающий задним ходом.
— Десять минут! — Крикнул Байрон Мерфи со своей навигационной станции, отсчитывая оставшееся им время. — Мы пересекаем пятимильную отметку.
На полпути к безопасности.
Грей смотрел мимо носа корабля, на скалистые пики, обозначавшие Гиперборею. Когда ледокол двинулся назад по проливу, легенда растворилась в тумане. Он представил себе, как огромная торпеда «Посейдон» и ее боеголовка стремительно несется туда.
Он был не единственным, кто так думал.
На всем мостике чувствовалось напряжение. На лбу выступили капельки пота, люди целовали маленькие распятия, губы шептали беззвучные молитвы. Только один из них казался невозмутимым, как будто проделывал это бесчисленное количество раз.
— Так держать, — спокойно крикнул Келли, управляя своим кораблем с помощью внешних камер.
Грей нес вахту на правом крыле мостика. Окна, расположенные спереди и сзади, позволяли ему видеть нос и корму корабля. Он делил это место с Ковальски и Сейхан. На мостике Такер и Монк стояли у левого борта, вместе с Марко и Кейном, которые заслужили свое место.
Все остальные по приказу капитана находились под палубой. Многие из них были в маленьком медицинском отсеке, где Харпер занимался сортировкой раненых.
Может быть, мне тоже стоит там побывать.
Он ухватился за свисающий ремень, чтобы удержаться в вертикальном положении, его лодыжка в ботинке пульсировала и распухла. Но он не хотел пропустить это.
— Возможно, нам все-таки стоило потопить это судно, — сказал Ковальски, глядя за корму на российский патрульный катер «Иван Ляхов».
Ковальски предупредил их об этой проблеме. Саботаж «Ляхова» раньше сослужил им хорошую службу, но теперь катер стал препятствием на их пути.
Российское судно стояло в канале, проложенном «Полярным Королем». Его носовые подруливающие устройства вращались в разные стороны, удерживая судно в центре фарватера. Массивный ледокол приближался к нему, все еще двигаясь задним ходом. Не было времени пытаться развернуть массивный корабль в толстых льдах. На счету была каждая минута, а это означало, что их встреча будет непростой.
Хотя «Кинг» замедлил ход, приближаясь к российскому кораблю, ледокол не осмелился слишком сбросить скорость. Огромный корабль пронесся сквозь плотную завесу из битого льда и небольших айсбергов. Это были обломки, оставленные массивной льдиной, которую выбросило в пролив.
— Приготовиться к столкновению! — Крикнул Келли, передавая свое сообщение по всему кораблю. Но это заявление было не столько для «Кинга», сколько для «Ляхова», экипаж которого также услышал его предупреждение по радио.
Корма «Кинга» врезалась в переднюю часть «Ляхова». Из-за инерции движения ледокола и его огромного веса столкновение было не сильнее удара о борт. «Кинг» вздрогнул, но затем смягчил удар.
Этого нельзя было сказать о маленьком патрульном катере. Его нос смялся и приподнялся, оказавшись над поверхностью. Они проплыли по каналу еще сотню ярдов, прежде чем «Ляхов» снова встал на воду.
— Включайте второй двигатель! — Приказал Келли. — С этого момента, друзья, сбавлять скорость нельзя.
«Полярный Король» набрал скорость, когда машинисты добавили мощность второй ядерной силовой установки. За кормой «Кинга», «Ляхов» изо всех сил старался удержаться в центре пролива, полагаясь исключительно на носовые подруливающие устройства с обеих сторон. Катер дрожал и раскачивался, как танцовщица сальсы в холодной воде. Русский катер не смел сойти с курса. Если он скользнет вбок, то застрянет поперек пролива, заперев всех ловушке.
Чтобы разыграть этот русский балет между двумя огромными кораблями, требовалось время и доверие на обоих мостиках. Вся их жизнь зависела от взаимного сотрудничества.
В знак доброй воли — перемирия, заключенного между противниками, — капитан Туров уже был доставлен вертолетом на «Ляхов», взяв с собой своего лейтенанта и протоиерея. На данный момент взаимные обвинения могли подождать.
Особенно учитывая то, с чем они все столкнулись.
Байрон проревел время и расстояние.
— Осталось пять минут. Дистанция от места взрыва — семь миль.