– Здравы будьте. Никак вас ко мне няньками приставили? – Улыбаюсь.
– Нас Федор Андреич поставил за домом твоим ходить. Меня Кузьмой звать, буду за домом да двором смотреть. Жену мою, Надежду, на стряпню да дела домашние определили.
– Что же, Кузьма да Надежда, зовите меня Александром или просто мастером. Показывайте, где ближайшие годы нам жить суждено.
Дом понравился. Большой, просторный, с печью по-белому. С небывало большими по местным меркам оконцами, затянутыми бычьим пузырем. Новоманерная постройка избы. На первом этаже гостиная комната и две небольшие комнатушки, в одной из которых жили супруги, а вторая задумывалась явно для меня.
Мне больше понравился просторный чердак, проходивший под высокой двускатной крышей через весь дом. Полы на чердаке были застелены досками, а крыша утеплена соломой, подбитой жердями. Только камина да балкона не хватало для полного счастья.
Рассказав Кузьме, что хочу поменять на чердаке, в том числе про камин и балкон, а также какую мебель и куда хочу поставить, как только сделают нечто похожее, попросил его поторопить мастеров и не самому все рубить, а мужиков кликнуть. Время нынче дорого.
После разговора вышел на правый берег мельничного ручья – присмотреться к поселку и лесопилке. К Бажениным напрашиваться не стал, они там разговоры с царем ведут под штоф-другой, лучше погуляю пока на свежем воздухе да на село погляжу. Вернулся к ужину, который мы с Кузьмой да Надеждой и приговорили под разговоры о том о сем. Они, правда, попытались кормить меня одного, ибо, видите ли, мне невместно с ними. Пришлось пояснить наши новые порядки. Даже распалился от упертости молодежи на традициях. Обещал немедля собрать вещи и дом покинуть, коли они за ум не возьмутся. В итоге сошлись на возведении меня в ранг старшего родича, и все расселись за стол.
Наутро царь отбывал в Москву. Провожали его всем миром и даже с искренними слезами на глазах. Все же в это время вера в царя была сродни вере в бога, а в бога тут верили истово и искренне. Глядя на этих людей, заново понимал смысл слов «за веру, царя и Отечество». Было даже как-то стыдно своего цинизма.
Перед отбытием Петр еще раз пожелал мне успеха и выдал на непредвиденные расходы двести пять талеров. Думаю, что скинул недоиспользованные остатки денег, не растраченные при поездке в Архангельск. Больно уж сумма была не круглая. Но тут могу ошибаться, опять же из-за своего циничного ехидства. В любом случае деньги были как нельзя кстати.
Братья ходили довольные, как слоны. Какие им там преференции посулил Петр, не спрашивал, но еще два дня деревня гуляла вместе со слободой. Под это дело собрал всех мастеров и устроил большую пьянку, как-то захотелось и мне расслабиться.
Большая гостиная в новом доме на поверку оказалась очень даже небольшой. Зато кулинарные старания Надежды были выше всяких похвал. Вот что значит для родича расстаралась – это вам не на барина готовить.
После такого застолья мастера зачастили ко мне домой на посиделки. Не имел ничего против, да и молодые были гостям только рады – их статус в деревне наверняка заметно поднялся. Частыми гостями у нас стали братья Баженины, хотя, конечно, основные вопросы решали не за едальным столом, а на колене, ибо про дела за едой тут не говорили. Мой кабинет на чердаке еще не был готов, над ним активно работали, и его явно сильно недоставало.
К середине августа домна дала первую плавку. Без сюрпризов и тут не обошлось – подвела печь для подогрева воздуха. Так что первый блин был у нас не жидкий, а сметанообразный, разливать его в заготовленные формы было нельзя, тем более продувать воздухом – плавку выковыряли, как смогли, и оставили на потом.
Каменщикам были продемонстрированы батоги за плохую кладку печи. Что делать, традиции тут такие, чуть что, сразу за палку хвататься. Причем батоги, то есть палка или прутья, считались тут легким наказанием – гораздо хуже было попасть «на кнут». Вот после кнута, бывает, и не выживали.
Но для меня все эти способы были несколько непривычны, начал внедрение новой системы наказаний и поощрений – лишил каменщиков половины зарплаты за два месяца, но обещал выплатить премию, если печь переделают быстро и качественно.
Пока перекладывали печь, занялся досками. Заготовлены они были с большим запасом, но сохли медленно. Велел начать протапливать сушильный бокс и заливать в бассейны соленую воду в один и масло – во второй. Объяснил работникам задумку с формированием штабеля досок на поддоне, разделенного прослойками из тонких планок, чтоб к доске был круговой доступ жидкостям. Рассказал, что переносить доски в сушилку и в бассейны надо не по одной, а всем штабелем, при помощи судовых блоков, закупленных в принципе для корабля, но пока использующихся в цехах.