Но, как ни странно, не выключили ощущения. Подо мною так же швыряло палубу катамарана, в спину рубили плети дождя, пробивая штормовку практически навылет. Только теперь без звука и изображения. Румпель под рукой ощутимо дрожит, лишний раз подтверждая свою реальность. Похоже, мне предлагают задержаться на этом свете. Курс прежний, и зверя по имени море не интересует, может ли капитан управлять.
Ориентируюсь по курсу на угол удара дождевых струй в спину. В моей внутренней вселенной тишина и темнота, только хороводом бродят мысли – когда сменю курс на значительный угол, мачта, держащаяся только на двух вантах и напоре ветра, неминуемо упадет. Если мне, конечно, не привиделось, что молния пережгла штаг – проверять некогда. Время для принятия решения о курсе еще есть, не ощущаю рядом берега. Теперь только и остается, что верить своим ощущениям. Искренне надеюсь на возврат слуха и зрения.
Слух, похоже, медленно выходит из нокаута, уши болят немилосердно, наверняка и кровь идет, но главное – начинаю различать звуки, значит, и прибой должен услышать. Зрение прикидывалось хладным трупом. Ленивое оно у меня, работать не хочет. Тянусь за капитанским термосом – чая там уже почти нет, допиваю остатки одним глотком, высыпаю на ладонь заварку, термос подсовываю под ногу. Хоть и попал в аврал, лишаться имущества жалко: все, что не привязано к палубе во время шторма, можно считать потерянным.
Выдергиваю из-под непромоканца малую упаковку бинта, сбросив капюшон штормовки, обматываю разок голову по глазам. Теперь разложить заварку на глаза и докрутить поверх остатками бинта. Вроде минутное дело, но пока был с голой головой, успел не только промокнуть до трусов включительно, но и замерзнуть до костного мозга. Зато наверняка смыл кровь с ушей и лица, если она там была.
Упаковываюсь обратно, теперь надо сосредоточиться. Предположим, что ветер поменял направление незначительно – тогда мы на курсе сближения с Унской губой. Пройти Чертовы Рога и россыпи камней на входе в бухту, ориентируясь только на слух, практически нереально. Остаются два варианта: либо, услышав прибой, снимать повязку и надеяться на восстановление хоть какого-то зрения, либо выбрасываться на берег по слуху, скорее всего с разрушением катамарана.
С другой стороны, в штормовом шуме да еще с ослабленным слухом могу услышать прибой слишком поздно. Приятного мало. GPSка мне ничем не поможет, говорить она не умеет, а табло не вижу. Карты по той же причине проходят мимо под ручку с компасом. Нет на борту навигации, понятной на ощупь.
Остается только развитое воображение да полная кубышка памяти. Мысленно черчу курсы и предполагаемые сносы, вношу поправки на течение и волну. Прилив уже начался, он должен помочь и затянет меня в бухту, если сильно не ошибусь с поправками курса.
Перепроверяю свою мысленную схему и доворачиваю на семь градусов к северу. Не доверяя голым ощущениям, щелкаю ногтем по абрису компаса – у него по внешнему кольцу нанесены рисками градусы для взятия пеленгов. Подставляю ладонь струям дождя, отщелкиваю семь градусов и поворачиваю катамаран до возвращения прежнего ощущения струй на ладони. Шаманство какое-то. Если ветер зайдет, меня точно выбросит на камни.
Продолжаю очень внимательно слушать свое ощущение моря и прислушиваться к шумам. Странно только, что не пропищал сотовый об окончании очередного часа вахты: либо пищал в период глухоты, либо вся электроника накрылась медным тазом, точнее, высоковольтным разрядом. Через час будет ясно окончательно – примерно к этому сроку намечен подход к берегу. Время тянулось медленно. Шторм не стихал, но и не усиливался – он стал просто фоном к тяжелым мыслям и опасениям остаться без зрения. Я не фаталист по натуре, но на душе скребли кошки. Сомнения в курсе и принятом решении обойтись без неуправляемого дрейфа грызли душу.
Намеченный час все никак не мог закончиться, возможно, действительно электроника сдохла. По носу послышался звук прибоя. Скинув капюшон, лихорадочно прислушивался то одним ухом, то другим. Звук очень похож, и именно по носу. Слева не прослушивается, значит, вполне может быть северный берег Унской губы. Плавно доворачиваю градусов на тридцать к западу, тут уже не так важна точность, все решится в ближайшие минуты.
Начинаю лихорадочно сматывать повязку. Промаргиваюсь – и ничего не вижу. Подставляю лицо хлещущим ледяным струям, промаргиваюсь еще раз. Ощущение песка в глазах так и осталось, но появился мираж изображения. Боясь спугнуть чудо прозрения, вглядываюсь по сторонам. Картинка практически никакая, да и свету маловато, как мне кажется. Но болтающуюся под ударами ветра и дождя мачту вижу довольно уверенно. Штаг действительно оборван, значит, вся эта катавасия мне не почудилась.