Архангельские былины и исторические песни, собранные А. Д. Григорьевым. Том 3

Он смотрел же ф подзорную во трубочку
Он на фсе же на четыре да кругом стороны:
20. Во первой-то стороны — да горы лютыи,
И во фторой-то стороны — да лесы темныи,
Во третей-то стороны — да синё морюшко,
Во четвёртой-то стороны — да цисто полюшко.
Он смотрел же, гледел да вдоль он по полю,
25. По тому же роздольицю шырокому
Ко тому же ко морюшку ко синему.
От того же от морюшка от синего
Не погода-ле там да поднималасе,
Що не пыль-ли во поле роспылаласе, —
30. Ишше идёт удалой да доброй молодець
И не приворациват на заставу на крепкую,
Он и прямо-то едёт да ф красен Киев-град.
Тут заходил старой казак ф тонкой бел шатер[27],
Говорыл же он братьям своим крестовыим:
35. «Уш вы ой еси, братьица мои крестовые,
Во-первых ты Добрынюшка Микитиц млад,
Во-третьих же Олёшенька Поповиц был!
Уш вы що же седите да цего знаите?
Как наехал на нас и супостат велик,
40. Супостат-то велик, удалой доброй молодець;
Как и едёт молодець-от в красен Киев-град,
А не приворациват на заставу на крепкую,
Он и прямо веть едёт в красен Киев-град!»
А-й посылают Олёшеньку Поповица:
45. «Поежжай-ко, Олёшенька, попроведай-ко!»
Выходил же Олёшенька из бела шатра,
Засвистел-де Олёшенька добра коня.
Как бежит его конь да ис циста поля,
Его доброй конь бежит — только земля дрожит.
50. Тут крутешенько Олёшенька коня седлал,
Он седлал, он обуздал коня доброго,
Он вязал же пат<п>ружечьки шелковые
(Ишше семь-то пот<п>ружок да едного шолку;
А восьмая пот<п>руга ис семи шолкоф,
55. Ише та же пот<п>руга — черес хребётну кость!) —
А не ради басы, а ради крепости
Да ради опору богатырского:
Не оставил бы конь да во цистом поли,
Не пришлось бы молоццу пешком итти.
60. Он седлал, он обуздал коня доброго,
Он взял же доспехи богатырские.
Только видели Олёшеньку, в стремена ступил, —
А не видели поески богатырское;
А увидели: на поли курева стоит,
65. Курева где стоит, да пыль столбом валит.
Наежжал он удалого добра молоцца —
Засвистел-де Олёша по-соловьиному,
Заревел-де Олёшенька по-звериному,
Зарычал же Олёшенька по-туриному,
70. Зашипел он Олёшенька по-змеиному.
Ишше едёт молодечь, он не огляницсэ.
Ишше тут же Олёшенька прироздумалсэ,
Поворацивал Олёшенька добра коня,
Поскакал же Олёшенька ко белу шатру.
75. Приежжал же Олёшенька ко белу шатру,
Тут крутешенько Олёшенька во шатёр бежал,
Говорил же он братьям своим крестовыим:
«Уш вы ой еси, братьица мои крестовыи,
Во-первых ты старой казак Илья Муромец,
80. Во-фторых-де Добрынюшка Никитиц млад!
Ишше едёт молодець — да не моя чета,
Не моя-де чета да не моя верста;
Ишше едёт молодець да по чисту полю,
Он своима доспехами потешаицсэ:
85. Он востро копьё мецёт по поднебесью,
Он правой рукой мецёт да левой схватыват:
На правом его плеци сидит да млат сизой орёл;
На левом плеци сидит да млат белой кречат;
Фпереди его бежит да два серых волка,
90. Два серых же волка да два как выжлога;
Назади его бежит да две медведици!..»
Посылают Добрынюшку Микитиця.
Выходил-де Добрынюшка из бела шатра,
Засвистел-де Добрынюшка добра коня.
95. Как бежит его конь да ис циста поля.
Его доброй конь бежит — только земля дрожит.
Как крутешенько Добрынюшка коня седлал,
Он седлал и уздал да коня доброго,
Он вязал же пот<п>ружецьки шелковые
100. (Ише деветь-то пот<п>руг да едного шолку;
Как десятая пот<п>руга да ис семи шолкоф,
Ишше та же пот<п>руга — церес хребётну кость!) —
Не для-ради басы, а ради крепости,
А для-ради опору богатырского:
105. «Не оставил бы конь миня во чистом поли,
Не пришлось-де молоццу пешком итти!»
Он накладывал седёлышко церкальсцето,
Надевал он уздицьку да фсё тесмянную,
Он и брал себе пл(ё)тку да фсё ремянную;
110. Он и брал фсе доспехи да богатырскии:
Он и взял фсе три вострыя веть сабельки,
Он и брал фсе три булатны копьица,
А подвязал он себе веть острой мець,
Он и брал же тугой лук розрыфцивой,
115. А он надевал же налуцишо каленых стрел,
Надевал на главу да шляпу греческу.
Он и з братьеми крестовыма прошшаицсэ:
«Вы простите-ко, братьица крестовыи,
Во-первых-де старой казак Илья Муромец,
120. Во-фторых-де Олёшенька Поповиц был!
Уш есьле мне на поли как смерть будёт,
Увезите меня да ф красен Киев-град
Да предайте меня да ко сырой земли!»
Тут крутешенько Добрынюшка на коня скочил,
125. Он ише того скоре да в стремяна ступил.
Только видели: Добрынюшка в стремяна ступил, —

27

Ср. ниже 284 стих.