Постепенно люди, попавшие в снежный плен и занятые общим делом по расчистке дороги, перезнакомились, делились неутешительными телефонными новостями от МЧС, остатками чая, еды, помогали, толкая и откапывая чужие машины, — в некоторых экипажах отсутствовали лопаты и буксирные верёвки. Сразу за нами пробивался японский джип с экипажем из трёх человек. Сначала за рулём был мужчина, а за пассажиров — молодая женщина (видимо, его жена) и седой мужчина в возрасте. Через пару часов нашего неуверенного и нервного продвижения по льду Сухого Моря молодайка сменила мужа и заняла его место за рулём. Тревожная аварийная ситуация словно оживила её и добавила сил. Она весело прыгала вокруг машины на вынужденных стоянках, то и дело просила у нас лопату (своей у них не оказалось) и энергично раскидывала снег, хохотала, шутила, словно всю жизнь мечтала застрять в снежной буре на этих ледяных пространствах. Её спутники как-то хмуро и вяловато помогали ей.
Растерянность и неопределённость окончательно отодвинулись назад, все втянулись в нервно пульсирующий режим движения. Постепенно стало темнеть, а мы не преодолели и половины пути. Позвонил Сергей и сообщил, что он уже здесь, на краю Сухого Моря, в устье речки Ульмицы, что канистра бензина доставлена, что грузовой вездеход МЧС, наконец, появился и стоит рядом с его «буханкой», что этот вездеход пробиваться к нам не собирается (боится застрять), а его «буханка» слишком слаба и ей не пробиться, что навстречу нам выехал снегоход «Буран» с санями, который передаст нам канистру. Через полчаса появился снегоход. Спасатель передал нам бензин и предложил женщинам и детям помощь по доставке на материк. Желающих эвакуироваться в колонне набралось десятка два, но снегоход мог забрать только одного пассажира, поэтому прикинули, что ночи не хватит, чтобы доставить всех на берег. Наша бойкая соседка по несчастью усадила в сани своего седого пассажира (видимо, тестя), и «Буран» повёз его к невидимому впереди берегу.
«У нашего МЧС только кошек с деревьев снимать хорошо получается», — съязвила резвая девушка, видимо очень довольная, что избавилась от своего вялого родственника. Ночь прошла в непрерывном, пульсирующем, с длинными перерывами, движении.
Когда стало светать и до Патракеевки оставалось километров пять, со стороны деревни появился старенький, ржавый, видавший виды гусеничный вездеход, принадлежавший местному рыбаку, который, встав впереди колонны, быстро вывел её сначала на лёд реки Мудьюги, а затем и в деревню.
К этому времени ветер стих, небо было яркое, голубое, мартовское ослепительное солнце ощутимо согревало лицо и руки. Вчерашняя непогода казалась кошмарным сном. Мы стояли на пригорке рядом с Мудьюгой, Слава чистил машину от снега, а я перебирал в памяти события минувших суток, с тёплой и слезливой сентиментальностью думал о временных спутниках нашего аварийного отряда, о беспомощности власти, почему-то не к месту вспомнил девяностые годы, когда вся властная верхушка растаскивала богатства некогда мощной страны, а рядовые граждане, с лопатами в руках, спокойно копали заброшенные огороды и луговины, сажали картошку, инстинктивно никому не доверяясь и не надеясь ни на чью помощь.
Накатанная дорога до города казалась праздником, подарком судьбы после слепого барахтанья в снежной каше, с завыванием двигателей и неопределённостью маршрута. Городские улицы уже почти оттаяли от снега, лужи нестерпимо блестели на солнце, ярко одетые женщины радовали улыбками и праздничным весенним блеском глаз.
Ловля стерляди на миногу
Деревня Палишино расположена на берегу Северной Двины в месте впадения лесной речонки Смердье в Северную Двину. Речонка эта берёт начало в глухом лесу, из озера Смердье, в тридцати километрах на запад от деревни и в августе похожа на пересыхающий ручей, который в любом месте можно перейти вброд. Чтобы попасть на машине к дому моего старинного приятеля и коллеги — преподавателя университета Альберта Ивановича, есть два пути: один — лугом подъехать к крутому береговому спуску через овраг, промытый речкой, спуститься, а затем снова подняться на высокий двинской берег к деревне, к нужному дому, и второй — не доезжая до луговой дороги, повернуть налево, в сторону деревни, и через старый карьер по грунтовке попасть на берег к дому Альберта Ивановича. В сухую погоду ездили через овраг, по крутым угорам, но однажды после дождя так намучились с машиной, которая не могла преодолеть крутизны откосов, что в дальнейшем ездили только через карьер. А речонка Смердье в один из прошлых годов в конце апреля так взбунтовалась весенними водами, что смыла кусок шоссе вместе с насыпью и водопропускными трубами на отрезке в полтора километра.