Нехорошим был человеком Криспий. Жители деревни, в которой он жил, все в один голос утверждали - нехороший он человек и всё тут. И злобный и скупой и завистливый. И не любил Криспий животных и не любил Криспий людей и даже малых детишек и тех недолюбливал Криспий.
Была когда-то у него в хозяйстве одна кошечка, он её нарочно держал для ловли грызунов, так не выдержала, сердешная, сбежала от Криспия, на край света сбежала - сгинула.
И всё этому Криспию было мало, и всё ему не хватало, и вечно он был чем-то недовольный. Мало что любил Криспий в этой жизни, мало что ему удовольствие приносило: только если съесть что-нибудь на халяву, или на дурняк что-нибудь выпить, или найти что-нибудь чужое, хоть самую ненужную вещь, только бы кем-то утерянную.
И надыбал однажды Криспий в траве ножичек. Ох, и радости было: замечательный такой ножичек нашёлся, красивенький. Рукоятка была цветной, гладенькой, а лезвие - длинненькое, остренькое, и было там, на лезвийке что-то написано буковками неизвестными, крохотными.
Разное говорили о ножичке том: одни утверждали, что ножик этот сам вырос в траве, как вырастают сами грибы под деревьями, в четверг или пятницу, после дождичка, другие - что потерял его гетман Хмельницкий; где-то здесь недалеко сел он со своими товарищами в траву повечерять, вытянул ножичек сальца порезать, да так во хмелю и забыл его на месте козацкого бивака. А третьи уверяли, что ножик этот выпал из кармана не кого-нибудь, а самого архангела Михаила, уж больно он был тонкой художественной работы, словно точно с царства небесного вывалился.
И пошёл Криспий с ножичком этим к сельскому учителю - всезнайке и очкарику, чтобы разузнать, что по лезвийку за буковки такие непонятные рассыпаны и что сии письмена рассыпанные означать могут, какую-такую тайну.
А чёрт его знает, отвечал Криспию сельский учитель, поправляя очки-велосипед. Вроде, как литеры еврейского алфавита, то ли идиш, то ли иврит, то ли ещё какая архаичная заумь, и означать она может всё, что угодно, а что конкретно, пардон, не имею ни малейшего понятия, ибо древнееврейский язык ни с какого боку не вхож в школьную нашу программу.
После беседы с учителем Криспий больше прежнего уверовал в то, что ножичек сей ниспослан ему свыше, из прохудившегося кармана архангела. Да и нашёл-то он его аккурат на Михайлов день.
И полюбил Криспий этот ножичек крепче всех остальных других вещей в доме. Каждый день вытирал его бархатной ветошью, молекулы пылинок с него бережно сдувал, если шёл куда, то всегда брал его в свою компанию, как товарища закадычного, спать ложился тоже не один, а со своим возлюбленным холодным оружием.
Но пришло время, и решил Криспий испытать свой ножичек в действии: выстругать что-то, или что-то разрезать. Симпатичный ножичек, славненький, красавчик, а теперь посмотрим, на что он способен по роду своих прямых обязанностей, какие у него в наличии профессиональные таланты имеются.
Думал Криспий, думал и придумал - свинью заколоть. А что, сколько ей можно жить, может хватит уже. А то всё живёт-живёт, всё жрёт-жрёт и хоть бы хны ей, а вот мы её сейчас ножичком чик - будет знать.
Зашёл Криспий в хлев и, пока свинья думала, что да почём, хлоп её ножичком с левой стороны да в самую середину несчастного сердца. Как в масло вошёл ножичек, свинка и оглядеться не успела, как была пронзена в свой самый жизненно важный орган. Она даже не пикнула.
Вынул Криспий ножичек из тела, смотрит: из свиной раны кровь бежит, а свинья ему одними губами улыбается, да ещё левым глазом подмигивает, по-доброму так подмигивает - живая живехонькая. А кровь из раны всё хлещет, да только не кровь это была вовсе, а форменное безобразие было и не жидкое совсем и совсем не мокрое, а какое-то другое: лёгкое, гибкое и даже вроде бы как пернатое.
Не верит своим глазам Криспий: как такое может быть, что за ворожба такая? А кровь тем временем всё разворачивалась, всё выгибалась, красиво так трепетала, пока, наконец, не понял Криспий, что это не кровь совершенно, а широкие, пышным цветом расцветшие крылья.
Ну и ну, Криспий аж рот открыл от удивления, а свинья, тем часом, взмахнув, как ни в чём не бывало, взмыла под самый потолок на крыльях своих сверхъестественных и всё улыбалась оттуда убивце своему недоумевающему, а под конец ещё и смеяться начала, да с каждой секундой всё громче, всё заразительней - зараза такая.