Выбежал Криспий из хлева, злой, как чёрт: в руках красный ножичек, глаза недобрые, мрачные. А из хлева всё смех доносится - свинья смеётся, заливается. Смотрит Криспий, глазам не верит: хлев по швам трещит, а в щели между досок живые цветы лезут: синие, красные, жёлтые - сразу со всех щелей одновременно.
Не выдержал Криспий такого волшебства - чур, меня, чур, оставь нечистая - и выбежал из своего двора на дорогу, где уже вся общественность собралась, чтобы разные досужие слухи распускать.
Увидели люди, что Криспий не в себе, странный весь какой-то и невольно приумолкли все разом, стали, на всякий пожарный, потеснее к забору прижиматься, сторониться Криспия; и тут вдруг на середину улицы свинья выпархивает: весёлая такая, благоухающая вся, роскошные розы с неё свисают, а красные крылья во всю ширину развернулись - люди аж ахнули. Чудо, что тут скажешь.
А Криспий ещё более обезумел, совсем потерял голову Криспий и стал со зла на людей кидаться, чаривным архангельским ножичком размахивать. Но тут отвязавшись, на дорогу выбежала коза бабы Явдохи. Криспий возьми да и полосни козу со всего размаха ножичком по туловищу. Окровавленная коза сразу упала, словно и в самом деле собиралась умирать, но потом вдруг передумала, поднялась на две задние ноги, собрала разлившуюся вокруг неё кровь в один подвижный комок и начала его растягивать, словно гармонические меха двигать, туда-сюда.
Маруся, что это с тобой, запричитала баба Явдоха, всплеснув пожилыми руками. А коза Маруся, улыбчивая такая, стоит на своих задних, наяривает на новеньком красном баяне и горя не знает. Что ей порванный бок, что ей горестная баба Явдоха, что ей все криспии на свете - эх, три-ти-три-ти тра-та-та.
Тут уж Криспий совсем потерял рассудок и кинулся с самыми серьёзными намерениями к своему соседу, с которым уже давно был на ножах, да возьми и проткни ему ножичком выдающийся живот. А сосед, не растерялся, заткнул пальцем дырочку от ножа, заделал кое-как ножевую пробоину, как-то её ловко облагородил, а из вытекшей крови сделал смычочек и ударил смычком тем по струнам волосатого своего пуза. Глянь, а это и не пузо вовсе, а крупногабаритный струнный инструмент. А что, неплохая виолончель получилась. Сосед водит по животу смычком, рождает тугие медовые звуки и блаженно улыбается, добрый ко всему на свете, словно, наконец-то, нашёл свое место в жизни.
Поняв, что с проколотым соседом ничего плохого больше не случится, Криспий с новым злом бросился на стоящую поблизости молодицу. Только и успела, что ойкнуть молодица, как Криспий разбойничьим жестом распанахал молодице горло настежь. Красивая была молодица, а стала ещё краше. Кровь и воздух мощной волной ударили из раны наружу, но очень скоро они начали непроизвольно гармонизироваться и сами собой быстро превратились в народную песню.
Стоит радостная молодица, а из вскрытого горла её прямым ходом вытекает народная песня, а автономные губы отдельно улыбаются от такого счастья.
И понял Криспий, что не сможет он больше причинить людям зла, что помимо воли своей, благодаря обманувшему его архангельском ножичку, будет нести им только красоту и всякое другое радостное благо. И не выдержал он, и сделал себе этим хитрым ножичком харакири. Но не кровь ринула из его вспоротой черевной полости - посыпались оттуда шоколадные конфеты, карамельки, леденцы, киндер-сюрпризы разные. Словно из порванного мешка посыпались они под ноги несчастному Криспию, а дети живо хватали из общей кучи сладостей то, что должно было быть его кишками.
Не вынес такого позора Криспий и, всё ещё оставаясь живым, бросил в отчаянии ножик архангела Михаила в траву. Бросил ножик Криспий, а из места, куда ножик упал, взвился в небо столб отвесного фонтана - раненная земля фонтанировать начала. Широкополосный поток ударил в высоту, словно наружу прорвалась, не выдержавшая тесноты, весёлая разноцветная нефть. Ох, какой был фонтан - вся спрессованная радость выхлестнулась наружу из ножевой раны земли - чудо невероятное. Било, словно из рога изобилия, всеми цветами радуги. Хватит всем. Не жадничайте. Слышите, хватит всем. Должно хватить.