В самом центре села Вэлень, где сходятся три долины, громче всего раздавался перестук камнедробилок, но обычной людской суеты почему-то не было заметно.
Человек в бричке обратился к ямщику:
— Как я вижу, никто не оповестил людей, что я сегодня приеду. Не заметно, чтобы меня кто-то ждал.
Говорил он с иностранным акцентом, а когда размотал плед, стало видно изборожденное морщинами лицо и слепой левый глаз, затянутый мутным бельмом.
— Да нет, домнул Пауль, люди вас ждут, — отозвался глухой голос возницы. — Человек тридцать рудокопов должны вас дожидаться. Только в такой холод сидят все по домам.
Иностранец тревожился не зря. За последние полгода он раз пять наведывался в Вэлень, и рудокопы, ожидая его, собирались обычно группками у калиток, а еще чаще перед трактиром Спиридона. Но сегодня улицы были пусты, а у трактира стояли разве что человек десять.
Домнул Пауль, дружески ответив на приветствия рудокопов, вылез из брички и, подойдя к ним, поздоровался с каждым за руку, после чего они вошли в трактир. Все расселись за длинным столом, и домнул Пауль заказал пива.
— Что-то маловато вас. Видно, не всем сказали, что я приеду.
— Почему же! Сказали всем, люди сейчас подойдут, — отозвался один из рудокопов.
Рабочие чокнулись с домнулом Паулем, выпили, вытерли усы и застыли в молчании. Страх перед неизвестностью, затаенная грусть были написаны на их лицах.
— Вот и хорошо, что решились, — заговорил домнул Пауль. — Ваши товарищи, что нанялись раньше, уже получают хорошие деньги. У нас честный рудокоп может заработать и больше пяти крон. Жалованье у нас не в пример здешнему, это я вам говорю. Вот скажите сами, сколько вы тут можете заработать за неделю? Пять-шесть злотых в самом лучшем случае, так ведь?
Все молчали. В трактир заходили новые посетители, и с каждым домнул Пауль здоровался за руку, а Спиридон подносил по стаканчику вина.
— Мы так порешили, — заговорил один рудокоп, — за такую плату не пойдем. Правда, пять крон плата неплохая, но за нее нужно работать как вол, и день и ночь. Да жизнь у вас там больно дорогая. Почти все, что заработаешь, приходится в магазин нести. Ведь и нам пишет кое-кто из тех мест. К тому же человек пять уже и домой вернулись.
— Не зарабатывает, почтенный, тот, кто пьет, кто деньги хранить не умеет. А домой бегут те, кто работать не любит, — тут же отпарировал приезжий.
— Не сказал бы, — возразил ему тот же рудокоп. — Вот, к примеру, Вумбя и Рошка из самых лучших рудокопов будут. Уж их-то мы знаем, но вот — домой сбежали. Мы и решили, что поедем только тогда, когда нам будут платить не за метр проходки, а за час работы. Ведь есть надсмотрщики, чтобы смотреть, кто дурака валяет. Таких пусть выгоняют. Но среди нас, кто решил идти на почасовую плату, нет ни одного плохого рудокопа, кто не любил бы свой труд. За двенадцать часов работы мы просим четыре злотых в наших деньгах. А также оплату дороги туда и обратно.
Рудокопы, которых набралось в трактире человек тридцать, одобрительно загудели.
Последовала бесконечная торговля. Вербовщик пытался сбить цену, рудокопы не уступали. Говорили сразу три-четыре человека, говорили в полный голос. Все чаще наполнялись пивные бокалы. Табачный дым плавал густыми облаками. Время от времени чужеземец вскакивал, делая вид, что намеревается уходить, но тут же снова садился за стол. К полудню сторговались на трех злотых за двенадцать часов работы, но домнул Пауль пытался выгадать и на дорожных расходах, поскольку всем, кто нанимался на работу раньше, он оплачивал дорогу только в один конец.
— Тогда мы лучше поедем в Петрошень, — заявил кто-то из рудокопов. — Это и ближе, да и платят там неплохо. Что с того, что поедем в Молдову, за границу.
Многие начали поддерживать предложение отправиться на угольные шахты в Петрошень. Вербовщик, внимательно прислушиваясь к их разговорам, понял, что на эти шахты уехало довольно много рудокопов из Вэлень. Он встал, пообещал оплату обратного пути, потряс руку каждому рудокопу и заявил:
— А теперь быстренько собирайтесь. На улице уже ждет бричка, на которой я приехал, и еще пять подвод. В два часа трогаемся.
В трактир к этому времени набилось довольно много женщин. Все это были жены рудокопов, которые решили отправиться на угольные шахты на границу с Молдовой. Жители Вэлень называли Молдову «заграницей», потому что угольные шахты находились не в Трансильвании, а уже в Румынии. Женщины приходили послушать, о чем договариваются их мужья с домнулом Паулем. Одни от души желали, чтобы сделка не состоялась и мужья остались дома, другие, наоборот, хотели, чтобы договор был заключен.