Подземных переходов также было мало. Строительство этих переходов стоило денег, а разве могли оба государства тратить на это средства из казны в то время, как обоим угрожала война друг с другом и обоим державам требовалось всё больше танков?
Но пешеходы Бур-Гундии и Индризтана не унывали. Они изобрели новый вид спорта: переход с одной стороны автострады на другую. Одни наловчились, лавируя, перебегать дорогу прямо возле гусениц танка и ножами сенокосилок; другие делали это на скейтборде; третьи - на роликах или роликовых коньках; четвёртые, протянув ночью верёвку от фонаря с одной стороны до фонаря с другой, перебирались днём с одной стороны на другую прямо над грохочущей под ними ездовой техникой. Кое-кто пользовался дельтапланом. Были и такие умельцы, что перебирались через автостраду на гигантских ходулях, перешагивая через машины.
Правительство даже учредило спортивные автострадные игры, назначая за них призы и вручая медали.
В технических институтах велись разработки искусственных крыльев, с помощью которых могли бы летать через дорогу пожилые люди, которые уже не могли получать удовольствие от автострадного спорта. Они обычно пользовались редкими подземными переходами, добираясь до них пешком, проходя километры. Личные крылья здорово облегчили бы им передвижение через автостраду, но с этим делом в технических институтах обстояло туго и многие инженеры предполагали, что в их неуспехах виноваты происки нечистой силы, с которой архангелы плохо борются.
Если бы они знали, какие усердия прилагало ангельское войско для победы над злом!
Но об этом мог знать только Тарапука, который сам не знал, как ему преодолеть автостраду, грохочущую гусеницами танков и грозно размахивавшую ножами сенокосилок.
========== Глава 14. Тарапука исповедует обывателей ==========
На обочине дороги, всего сантиметров на шестьдесят отделявшей автостраду от жилых домов уже толпились пешеходы с ходулями, досками на колёсиках, длинными шестами, которые в последнее время входили в моду и были признаны одним из самых эффективных способов для перехода на другую сторону автострады. У всех горели глаза живым радостным огнём в предвкушении приключения, остроты ощущения, чувства победы.
Мрачен был лишь Тарапука, потому что больше всего на свете он ненавидел дискомфорт и, к тому же, был преследуем архангелом. Но двигаться было необходимо и падший решил воспользоваться сверхспособностью своего хоть и тучного, человеческого, но необычного тела. Он в очередной раз вспружинил вверх более, чем на два метра, заскочил на крышу проходившего мимо трактора. Затем сделал кульбит и уже оказался на крыше сенокосилки. После было ещё несколько прыжков и кувырков на фуры, танки, трактора - и он оказался на другой стороне автострады под звучные аплодисменты любителей автострадного спорта, наблюдавших его подвиги, которые пока были не под силу ни одному из них.
Грубо распихивая восторженных зрителей, пытавшихся лезть к нему с объятиями и поцелуями, он нырнул в первую попавшуюся дверь жилого дома - и оказался в подъезде с просторной лестничной клеткой. Заскакивая в подъезд, он надеялся уединиться там и изменить свой облик, чтобы сбить с толку архангела, который мог настигнуть его в любую минуту. Но в подъезде оказалось слишком много людей: на лестничной клетке праздновали чей-то день рождения, расставив столы, за которыми сидели уже поддатые гости.
Тарапука уже собрался мчаться на второй этаж, чтобы преобразиться там, но сверху также доносились многочисленные голоса, звуки гармошки и пьяное пение. Видимо, там тоже гуляли.
Тарапука грязно выругался себе в бороду.
Кто-то из гостей заорал: “Ааа, батюшка! Благослови!” И полез к Тарапуке обниматься и целоваться. Падший наспех пробормотал “благословляю”, отпихнул от себя назойливого выпивоху и забежал в первую попавшуюся на лестничной клетке дверь, которая, как оказалось, вела в коммунальную квартиру.
По коридору сновали туда и сюда люди: женщины с тазами и кастрюлями, мужчины в засаленных майках и семейных трусах, сопливые дети играли в войну или в куклы.
Тарапука затравленно озирался кругом до тех пор, пока не добрёл до уборной и не спрятался в ней, захлопнув за собой дверь и замкнув её на щеколду. Он уже собрался преобразиться в скромную самую обычную старушку, которая вряд ли привлечёт к себе внимание Левиила, когда он окажется рядом. Но до него донеслись голоса за дверью:
- Батюшка-то в уборную зашёл, видно, нужда прижала. Вот дождёмся, когда выйдет - и исповедуемся в грехах. Батюшка с нас грехи снимет. Очистимся, в рай попадём!
Тарапука от злобы скрипнул зубами. Его заметили и ждали его выхода из уборной. Многим может показаться странным, что в уборную вошёл дородный поп в рясе, а вышла оттуда сухонькая убогая старушка. У многих может наступить шок от удивления, это грозило Тарапуке потерей энергии. Значит, придётся вылезать из уборной и исповедовать желающих покаяться. ” - Ничего, - утешал себя падший, - вот сейчас исповедаю этих мартышек, узнаю, сколько зла они друг другу натворили. Как убивали друг друга, грабили, насиловали. Всегда приятно послушать про человеческие грехи и ещё раз убедиться, какие люди ничтожества! Может, хоть настроение поднимется. Давно я не пребывал в хорошем настроении!”
Тарапука распахнул дверь и степенно шагнул из уборной в коридор, где его уже ждали несколько человек, не сводивших с него глаз, полных надежды и раскаянья.
- Слушаю вас, дети мои, - произнёс “батюшка”, сложив руки на огромном животе.
- Благословите, батюшка! Сымите грехи-то с души, выслушайте исповедь!
Тарапуку повели на кухню, усадили на табурет. Первым кающимся грешником оказался белобрысый мужичок в застиранной рубашке.
Он уселся на другую табуретку напротив “батюшки” и, горестно сведя светлые брови на переносице, страдальческим голосом проговорил:
- Грешен, батюшка.
- Облегчи свою душу раскаяньем, сын мой! - слащавым голосом ответствовал Тарапука. - В чём грех твой, поведай.
- Да я вот давеча в среду с чужого огорода ведро картохи прикоммуниздил.
- И? - нетерпеливо произнёс Тарапука.
- И всё, - удивлённо ответил белобрысый.
- Как это - всё? Хочешь сказать, что больше ты ничего не украл?
- Нет, батюшка. Впервые в жизни бес попутал. Раскаиваюсь!
- Так ты даже никогда никого не снасильничал?
- Никак нет, батюшка. Верен жене уже десять лет!
- И не грабил? Не убивал?
- Нешто я зверь какой!
Тарапука закипел от злобы. Ещё этот недопырок валяет дурака со своим ведром картошки! Издевается он, что ли, над ним, над высшим существом?! Толстое лицо падшего, и без того красное, и вовсе сделалось бордовым.
- Зверь не зверь, а в аду гореть будешь! - хриплым скрипучим голосом произнёс он.
========== Глава 15. Курт Спиридонович, человек большого ума и сообразительности ==========
- Это как же? - в ужасе прокричал белобрысый. - Неужто, батюшка, вы с меня грех-то не снимешь, что б я в аду не горел?
- Не все грехи прощаются! - злобно отрезал поп.
- Но этот-то, может, простится? Как-никак, всего-то ведришко картошки… А? - мужичок с надеждой посмотрел в колючие зелёные глазки Тарапуки.
- А может, это ведро погубило чью-то жизнь! Может, картошку выращивал человек, у которого ничего нет, кроме огородишки! Может, ему не хватило именно этого ведра, чтобы продать картошку и купить себе жизненно важное лекарство! - с пафосом произнёс “батюшка”. - Вот и получается, что из-за тебя этот несчастный остался без лекарств и умер от этого! А значит, на тебе грех смертоубийства. Это ад, голубчик, ад! - злорадно добавил он.