IV
Первыми Лука увидел восемнадцатилетнею дочь местного депутата Дашу и двадцатидвухлетнего сына архиерея Арсения, держащихся за руки. Даша была брюнеткой монгольского типа очень милой внешности. Короткая и обтягивающая одежда подчеркивала упругость ее фигуры. Даша ходила в лучшую частную школу города, но при этом ухищрялась не знать многих элементарных вещей. Так же как и остальные друзья в компании, она пыталась убежать от одиночества, проводя дни в разъездах по бутикам, салонам красоты, кафе и клубам.
Ее спутник был полного телосложения с утонченными, почти женскими чертами в лице. Он учился в духовной семинарии и собирался идти по стопам отца. В компании его называли «святая простота».
Он поприветствовал всех тихим голосом и окружающие сразу же набросились на него с уговорами выпить пива и покурить конопли. Они поступали так каждый раз, при его появлении. Вид пьяного семинариста доставлял им бесноватое веселье. И каждый раз Арсений поддавался их уговорам, не в состоянии противится большинству.
Следом за ними в комнату вошла, игриво заливаясь смехом восемнадцатилетняя девушка, с длинными русыми волосами. От ее широкой улыбки во все лицо, глаза превращались в узкие щелочки и хитро смотрели на окружающих. Она держалась раскованно и непринужденно, говорила громким жизнерадостным голосом вперемешку со звонким смехом. Когда она говорила спокойно, то казалось, что в самом ее голосе как будто звучала насмешка над чем-то.
Ее звали Кирой. Лука не мог отвести от нее глаз. Она виделась ему словно из другого мира, с планеты счастья, где ее никогда не обжигали лучи земных проблем. В ней изящно сочеталось лицо наивного ребенка и соблазнительное тело сформировавшейся женщины, одетое в легкое как пух белое платье.
Ее могла рассмешить любая мелочь, все казалось ей смешным и забавным. Во время приступов смеха хомячьи щечки расплывались, и лицо выражало довольство жизнью. В моменты, когда улыбка не играла на лице, глаза широко открывались и делались немного испуганными. В эти моменты ее внешность преображалась, лицо становилось неподвижным, в нем переплеталась мягкость с нежностью.
Кира выглядела предельно открытой и могла подержать любую беседу. Два раза в год родители отправляли ее путешествовать по миру, вследствие чего у нее сложился широкий кругозор. К тому же отец с ранних лет приучил ее много читать. Ей нравились книги и фильмы с жестоким сюжетом, в которых герою необходимо сделать тяжкий выбор: убить кого-то из своих родных, а кого-то оставить на свое усмотрение, иначе умрут все. Или выбор, где герою предлагается отрезать себе руку, и от этого зависело, выживет его жена или нет. Трагедии и страдания людей вызывали у нее неподдельный интерес. Она рассматривала чье-то горе с равнодушным любопытством ученого лаборанта, разрезающего скальпелем лягушку.
Ей не удавалось усидеть на месте, и она всегда куда-то ездила на фестивали, выставки, концерты. Пыталась освоить искусство: живописи, сочинения стихов, фотографии, – но не могла сосредоточиться на чем-то одном и быстро забрасывала свои увлечения.
Они с Яном с ходу нашли общий язык и со смехом непринужденно болтали. Предмет их болтовни не останавливался на чем-то конкретном, а прыгал с темы на тему. В ходе их дискуссий создавалось впечатление, что у Киры свое мнение на все.
Лука не мог оторвать взгляда от ее улыбки, она вызывала в нем приятные ассоциации. Из глубин подсознания всплывали воспоминания из беззаботного и счастливого детства. Когда отец был вместе с ним, веселил мать, и она постоянно смеялась. В те дни Лука слышал в точности такой же игривый смех.
Кира перестала смеяться, и приятные образы растворились, их место затмила другая картина из темных уголков подсознания, мрачная связанная с самым болезненным периодом детства, знаменовавшим конец их семейного эдема. Это случилось, когда у его отца на работе появилась новая секретарша – Людочка.
Одна из тех женщин, что считают лесть женской мудростью и силой. В узкий круг интересов Людочки входили: магия, гадания и привороты. Лука видел ее всего один раз и ему навсегда запомнились ее бегающие при разговоре черные глаза.
Бывший муж Людочки некогда входил в элиту города. Случайная новость о многочисленных изменах жены сломила его. Он не нашел в себе сил вынести удар и спился, опустившись на дно. У Людочки возникла потребность в новом протеже. Ей приглянулся отец Луки, стремительно поднимавшийся по карьерной лестнице.
Мать Луки до последнего пыталась сохранить брак, оставляя без внимания утренние возвращения мужа, при которых он с трудом удерживался на ногах. Она пыталась не обострять и ничего не говорила о помаде на воротничке его рубашки, выглядевшей клеймом другой женщины.