— Ну, ты и сука! — от волнения Сэм даже начал заикаться. — Мы же думали, что ты погиб! Какого… ты вообще ушел тогда из лагеря?
Дженни молча плакала от радости, вися на плече Джека. Он отстранил ее, заглянул в низко опущенное лицо и тихо сказал друзьям:
— Ребята, я виноват, простите меня! — и обнял их. У самого тоже потекли слезы. Он понял, что был полным кретином. Его здесь ждали и надеялись до последнего, что он жив. А он… он, тогда поступил очень жестоко с людьми, которые его любят.
— Пойдем к Адамсам! — первым отошел от стресса Сэм. — Отец с утра там. Они с дядей Жорой очередной план спасения деревни разрабатывают!
Дженни немного смутившаяся своей реакции кивнула, и они пошли втроем к дому. По дороге не закрывая рта, и перебивая друг друга, рассказывали о том, что происходило с ними с момента расставания. Но когда Джек рассказал об автоматическом заводе, да еще и работающем, ребята уважительно покачали головами. То не тронутый никем город, то работающий с древних времен завод! Везет же ему!
Так за разговорами они и подошли к дому Адамсов. Уже от калитки было слышно:
— Еп, Нах, Мля!!!
Джек толкнул ее и вся троица втянулась во двор. Предстала живописная картина: так как разговор шел о судьбе деревни, то мужики пили самогон. Без него у нас никакие проблемы нельзя решить…
Но, едва подняв глаза и увидев вошедших, тяжелая рука кузнеца с зажатом в кулаке стакане, как раз собиравшегося сказать тост, от неожиданности опустилась и с такой силой ударила по столешнице, что стакан лопнул и рассыпался на мелкие кубики. Но довольная улыбка расплылась на его лице:
— Ну, я тебе говорил, что он вернется? Проспорил? Лезь, давай, под стол и кукарекай! — закричал он, торжествующе повернувшись к Адамсу.
Но тот, отмахнувшись от друга, ринулся к Джеку и сгреб его в объятья:
— Живой! Живой, сукин ты сын! Джек, прости меня! — он отодвинул от себя, глянул в глаза и снова прижал к груди. Не делай так больше, сынок, — тихо сказал ему, практически на ухо, — Знаю, что виноват перед тобой и сам себя все это время пилил. Прости меня, Джек!
Тот, смущенный порывом своего названного отца, был готов провалиться сквозь землю со стыда. Бурчал в ответ, что он тоже виноват и тоже просит у дяди Жоры прощения. Наконец Георгий расцепил объятия и в дело вступил Семен. Так сжал Джека, что затрещали ребра:
— Ну, что же ты тваренок, с нами делаешь? — в шутку завопил он. — Тетя Тамара вон, — он кивнул, на ожидавшую своей очереди тетку, — все слезы выплакала, у дядьки твоего голова не заживает от постоянных ударов скалкой! Да еще сейчас позориться ему придется, перед всем честным народом! — он обернулся к Георгию. — Надеюсь, ты не забыл наш спор? Дети, стоявшие вокруг, замерли в удивлении. Семен, отпустил Джека на землю и торжественно начал рассказывать, отпихивая локтем пытавшегося остановить его друга.
— Вчера мы с вашим отцом говорили. Я сказал, что Джек появится на днях. На что было заявлено — не может быть! Ну, мы и поспорили — ваша мать свидетель, что если Джек приедет, то ваш отец лезет под стол и там кукарекает три раза! Так, что? Полезешь? — обратился он к Адамсу. И тот, мрачно глянув на друга, полез, кряхтя, под стол и прокукарекал оттуда, под громкий гогот всех присутствующих.
— Я тебе это припомню! — высказал кузнецу, когда вылез. Но даже этот эпизод не мог испортить радости от встречи. Все тискали и сжимали в объятиях блудного сына. Первой опомнилась тетя Тамара:
— Ты, небось, кушать хочешь, сынок? Перекуси пока, а попозже пообедаем все вместе.
Все в семье знали — что означает эта фраза. Праздник на всю деревню.
Едва Джек кивнул, как тут же, как по волшебству был накрыт стол и пока Джек, пытаясь соблюдать приличия, и не рвать куски, а есть аккуратно, все стояли вокруг и умильно смотрели. Пока мать не рявкнула на детей, раздав каждому по куче приказаний, разослав кого куда, готовить торжественный ужин. Они, понурив головы, пошли таскать из подвала банки и корзинки, сама Тамара помчалась на кухню готовить что-нибудь вкусное. С Джеком остались только два мужика, как тут открылась калитка, и появился доктор. И снова начались обнимания и причитания. Но с доком одними объятиями дело не могло закончиться.
— Ты поел? — спросил он, глядя поверх очков. Джек кивнул.
— Тогда марш на медосмотр! — скомандовал док, — А вас я попрошу остаться! Сурово глянул на попытавшихся протестовать взрослых, — Или, может быть, вы тоже зайдете ко мне?
— Нет, док, давай в следующий раз! — весь их запал куда-то пропал. Доктор знал, что им сказать и чем припугнуть. Мысленно усмехнувшись, он повернулся к Джеку и сказал:
— Ну, что? Пошли?
И тот, вздохнув обреченно, поплелся за доктором. Так получилось, что там он завис на два часа.
— Итак, Джек, хочу сказать тебе одну не очень хорошую вещь! — начал доктор, закрывая портативный диагностический комплекс, который был найден совершенно разбитым в развалинах медицинского центра. Сунь сумел вдохнуть в него жизнь. Восстановил, правда, не полностью его работоспособность, но даже в таком состоянии, доктор берег его пуще своей жизни.
— Так вот сынок, что-то с тобой происходит! Так как мой волшебный чемодан, работает не на всю катушку, я не могу провести полный анализ и вывести правильный диагноз, но то что-то происходит с твоей кровью — это точно. В ней появились странные антитела. Другие, не такие, какие должны вырабатываться у обычных людей. Я тебя наблюдаю с самого детства и должен тебя предупредить, что если ты попадешь в руки монахов, а у них тоже есть медики, то обратно на свободу ты не выйдешь. Это я тебе как доктор говорю и как друг! Это не болезнь и как это вылечить, ни я, ни этот замечательный прибор, — док ласково провел по крышке, — не знаем. Тебя что-то беспокоит? Не потеешь по ночам?
Джек задумался. Помолчал, проанализировал все свои болячки, но таковых особенно и не было. Возможно, голова стала болеть чаще, но никаких особенных болезней не вспомнил.
— Нет, дядя Ра — вроде ничего не беспокоит. Может, голова стала побаливать чаще, и то не уверен в этом…
— Ну, хорошо, Джек Фокс! — вздохнул доктор, — Иди к друзьям, они все это время так беспокоились за тебя. Да и я переживал!
Парень пошел назад, к Адамсам, мысленно удивляясь проявлению добрых чувств у доктора.
Там вовсю кипела бурная деятельность. Дети носились как угорелые подгоняемые криками матери. Даже отцу досталось, и ему пришлось, в шутку огрызаясь, идти и растапливать печь в бане. Кузнец сидел за столом в беседке, спокойно потягивая из стакана остатки самогона. Оказалось, пока Джек был у доктора, остальные жители деревни, в лице Алены, тоже подтянулись к дому Адамсов, услышав крики Тамары. И когда Джек появился, его в очередной раз обнимали и тискали.
Так как он был героем дня, к работе его не допустили, и он вынужден был сидеть за столом с кузнецом, к которому все время пыталась пристроиться Алена. Семену, в конце концов, это надоело, и он сказал, чтобы она шла помогать Тамаре и не мешала мужскому разговору, таким тоном, что Алена тут же вскочила и пошла к товарке. Но с полдороги обернулась и показала тому язык.
— Давай рассказывай, что нашел? — Семен хитро глянул на Джека. — Я же знаю, что просто так ты бы не вернулся! Гордыня твоя не дала бы. Весь в отца! — он вздохнул, — Жалко не дожил он, а то бы сейчас не смог спокойно на лавке сидеть! — закончил он фразу несколько неожиданно и Джек поежился, зная по разговорам с Сэмом, про тяжесть его руки.
— Если честно, сынок — выпороть бы тебя следовало! — достаточно миролюбиво продолжил кузнец. — Но этим следовало заниматься твоему отцу, а мы, хоть и друзья ему были, но прав таких не имеем. Вот если бы Сэм мой такое отчебучил! — сказал кузнец со странной улыбкой. — То, с неделю бы спал стоя, как лошадь! Рассказывай, давай! — неожиданно рявкнул он.
Немного оторопев от неожиданности, но, сообразив, что это действие ядреного самогона Адамсов, Джек помялся и решил сказать правду.
— Надо что бы все слушали, дело серьезное!
— Хорошо, давай пообедаем, там и расскажешь.