Деев выпрыгнул из машины, удобнее перехватил автомат и укрылся за зданием магазина. Аккуратно выглянул из-за угла, но ничего подозрительного не заметил. Те, кто их обстрелял, не стремились показываться на глаза. Ярославские продолжали поддерживать огонь, но противник словно растворился в воздухе.
Деев вышел в эфир и приказал отставить стрельбу. Незачем просто так расходовать боеприпас. Надо выждать и посмотреть, как проявит себя противник.
Стрельба тут же утихла, а из магазина боязливо выполз на улицу плюгавенький мужичок в очках и коричневой кепке.
– Мужики, вы чего тут расшумелись? – осмелел он для вопроса.
Было видно, что мужичок никак не ожидал увидеть на заднем дворе своего магазина такое скопление вооруженных людей.
– Отец, много у тебя там народа? – спросил Деев.
– Так продавцы да грузчики. Человек пять. Мы – люди Гривенного, – гордо заявил мужичок, желая подчеркнуть, что они лица неприкосновенные.
– А мы – люди Черномора. И Гривенного уважаем, потому людей его не тронем. Так что выходите на свободу и давайте по домам, пока тут не развонялось смертью.
Деев действовал согласно инструкциям: Гривенного и его имущество трогать нельзя.
Мужичок что-то смекнул, нырнул назад в магазин, а уже через пару минут на улицу выбежали три тетки и два каких-то ханурика… Замыкал эвакуацию очкастый.
Рыбинские подошли к самому финалу боя на часовом заводе. Они, конечно, помогли, спору нет, включились в огневое противостояние да задавили остатки масловского сопротивления, но всю основную работу сделали такие люди, как Сармат и его ребята. Многие сложили свои головы, как Весельчак, чтобы победа досталась масловцам. Но когда пришли люди Полковника, все изменилось. Теперь они заправляли парадом, диктовали условия, превратив масловцев в грубую рабочую силу, пушечное мясо.
«Хорошо, что больше не надо лезть под пули» – так считал Сармат, пока от Рикошета не пришло сообщение, что к Угличу приближаются боевики Черномора, которые намерены устроить здесь кровавый беспредел, а посему бригаде Сармата приказывается не покидать пределы часового завода и ждать наступления ярославских. Также до особого распоряжения Сармат и его люди поступают под непосредственное командование Полковника. Точно такие же приказы получили Иконников, Пивоваров, Крест и остальные бригадиры, что участвовали в штурме часового завода.
Приказ Рикошета вызвал у людей волну возмущения. Бригадиры собрались вместе, чтобы обсудить возмутительное распоряжение, спущенное сверху. Много сквернословили, пили крепкие напитки да рассуждали о том, почему их, как какой-то расходный материал, отдали рыбинским дармоедам, которые в прошлый раз пришли на все готовенькое, но теперь строят из себя хозяев всего Углича, в особенности этот Полковник и его правая рука Равиль, теперь непосредственно и контактировавший с масловцами. Полковника они видели всего один раз, когда тот утром следующего за штурмом часового завода дня приехал за головой Шамана, которую так и не получил. Уехал назад очень разочарованным.
Утром после совещания бригадиров, когда голова раскалывалась не только у Сармата, но даже у неприятного человека Иконникова, прибежал гонец от Равиля и сообщил, что ярославские на подходе. Оказывается, рыбинские, когда приближались к Угличу, оставили нескольких своих людей в деревнях по пути. Те и сорвались с места, лишь только увидели ярославские грузовики. Поэтому у Равиля появилась небольшая фора, чтобы подготовиться к встрече неприятеля.
Приказ выдвигаться на перекресток Рыбинского и Ярославского шоссе Сармат получил утром, а через несколько часов в Угличе прозвучали первые взрывы. Масловцы сидели в засаде и ждали приказа к выступлению, пока рыбинские из гранатометов встречали грузовики Черномора.
Сармат видел, как закувыркался один из грузовиков, когда снаряд разорвался у него под колесами. Люди прыгали из кузова, стараясь спастись, но не всем везло. Кто-то подскакивал с асфальта, бросаясь бежать в безопасное место, но были и те, кто остался лежать на шоссе. Если бы рыбинские не страдали косоглазием, то можно было бы управиться со всем без участия масловцев, но Равиль решил, что с его ребят пока хватит, и прекратил обстрел.
А тем временем ярославские свернули к двухэтажному зданию магазина и развернули грузовики так, чтобы образовалась оборонительная линия, за которой можно было прятаться от огня противника. По позициям рыбинских тем временем уже велся плотный огонь, но Равиль почему-то молчал.