Когда Сармат вывалился на улицу, вокруг уже кипел бой. Из кузова посыпались его бойцы, громыхая амуницией, и тут же разбежались в стороны, чтобы на открытом пространстве не угодить под раздачу. Мимо вжикнула пуля, пробив стекло в двери в сантиметре от Сармата. Он тут же рванул в сторону, завернул за машину и столкнулся с Весельчаком, который стрелял по кирпичному заводскому зданию, где, судя по всему, укрылись часовщики. Они отвечали ему взаимностью.
– Ну, наконец-то потеха! – довольно осклабился в улыбке Весельчак.
Последние годы выдались сытыми и спокойными. Разовые стычки то с артельщиками, то с часовщиками в расчет не брались. И все уже успели отвыкнуть от того, чем пахнет война. А она пахла сырой землей, железом, потом, дерьмом и кровью. И еще она отчаянно воняла страхом, причем запах этот шел и с той, и с другой стороны. От него нигде нельзя было укрыться. Люди боялись, но, несмотря на страх, сражались с упорством слепых баранов. Но были и те, кто, поддававшись страху, бежали.
Первый свой бой Сармат принял почти десять лет назад. Ему тогда было без малого тридцать лет. Он приехал в деревню к маме с намерением уговорить ее перебраться в Углич. Потому что после Катастрофы жить в деревне, в особенности если она не охранялась вооруженными отрядами или бойцами местной самообороны, становилось опасно. А откуда в маленькой деревеньке Чайково, где и до Катастрофы было четыре двора, где жили в основном старики да с десяток дачников летом, как правило из москвичей, взяться отряду самообороны. Один дед с охотничьим ружьем, из которого в последний раз стреляли в эпоху коммунистического застоя, деревню не спасет. Полтора года, несмотря на это, матушка Сарматова в деревне все же прожила. Спасало, что деревня была в сфере влияния масловцев, где тогда начал службу Сарматов, и патрули время от времени заглядывали в Чайково.
Он пытался уговорить матушку, она отказывалась, говорила, что к земле привыкла, да и тут ей спокойно и безопасно – кто же ее тронет, когда ее сын в серьезные люди выбился? Мама всю жизнь проработала на сыродельном заводе и мечтала на пенсии уехать в деревню. А на следующее утро после приезда Сармата пришли мародеры, вернее, Сармат тогда подумал, что они мародеры. Люди в белых костюмах, которые убивали все, что шевелится, а потом поджигали дома. Это потом Сармат уже узнал, что встретился с разъездом Белого роя. Тогда ему это было невдомек, он что-то слышал об этой банде, но как-то мельком, потом ему рассказали о «подвигах» этих нелюдей в подробностях, и Сармат понял, что ему сильно повезло, что Белый рой не стал с ним возиться.
Когда отморозки сунулись к ним в дом, Сармат открыл огонь. Сперва завалил двух бойцов у дверей, а потом автоматным огнем отгонял нахальных людишек от своего дома. Это были его первые мертвецы, но тогда он даже не задумывался о том, что кого-то убил, просто стрелял, чтобы спасти себя и мать. А потом кто-то из врагов решил, что возиться с одиноким стрелком себе дороже, и стал закидывать дом бутылками с зажигательной смесью. Старые бревенчатые стены занялись мгновенно. Дом стал заполняться вонючим дымом.
Белые братья не стали дожидаться, когда погорельцы полезут на улицу, снаружи двери подперли, обрекая жильцов на верную смерть. Хорошо, что в доме были подпол и черный лаз наружу. Дом Сармат с матерью купили на излете советской эпохи, а в старое время там жили староверы, вот они и старались предусмотреть пути отступления в случае облавы. А может, то легенда была, ходившая среди местных. Но в любом случае эта нора спасла Сармата с матушкой от верной смерти.
Сармат сам не знал, почему это воспоминание всплыло в памяти, но сейчас, сидя в укрытии, он на мгновение отключился от реальности, оказавшись рядом с мамой, когда она еще была жива и он мог ее защитить. От бандитов защитил, а вот от двусторонней пневмонии следующей зимой не смог.
Весельчак дал очередь по кирпичному дому и рванул на штурм. Сармат выглянул из-за машины и тут же стал стрелять, прикрывая отчаянный рывок товарища. Весельчак всегда отличался стремительностью в принятии решений и любил риск в любом его проявлении. Мог на спор без страховки по стене на колокольню залезть, чтобы долбануть в молчащие вот уже много лет колокола. Сармат всегда его одергивал и уверял, что однажды он нарвется на неприятность в виде смерти. Но сегодня был день Весельчака.