Во второй половине дня мы прибыли в какой-то большой кишлак, в котором была небольшая чайхана. Нас приветливо встретил чайханщик. Он тут же стал давать указание своей семье, чтобы накрывали гостям на стол под навесом. Сразу было видно, что Джафар и чайханщик знакомы. Вероятно, что это была у них уже не первая встреча. Они называли друг друга на "ты", как старые друзья. Только передо мной чайханщик постоянно раскланивался, как перед своим раисом. Наконец, мне все это надоело. Я сказал Джафару, чтобы чайханщик не обращался со мной так. После этого чайханщик перекинул свою любезность на Гиясова Мориса, который выглядел не много интеллигентнее других, а мы с Джафаром со стороны уже посмеивались над этой сценой. Гиясов Морис, не привыкший к таким любезностям, краснел перед нашими девчатами и раздувался от злости. Девчонки смеялись в открытую. Подшучивали над Гиясовым Морисом за его любезности.
Впервые, за длительное время нашего перехода сквозь горы Гиндукуша и Памира, наша группа ела горячие продукты домашней кухни. На первое блюдо нам подали суп шурпо с говяжьим мясом и свежими овощами. Вторым блюдом была мясная поджарка с макаронами и томатной пастой, блюда посыпаны зеленым луком и петрушкой. К первому и второму блюду горячие лепешки. Ну, как тут не вспомнить стихи неизвестного мне поэта про традиционный напиток народов Востока:
Всему свой срок, всему свой час,
И после сытного обеда.
Отраден, каждому из нас
Чай, как приятная беседа.
Первый обед для нашей группы на "большой земле" прошел, также быстро и не заметно, как и время отпущенное нам в пространстве нашего понятия обычной жизни, которое не связано с экстремальными событиями и серьезными переживаниями. Мы, уже было привыкшие к постоянному явлению в наших повседневных марш-бросках по горным перевалам, были весьма удивлены тому, что за обедом не последовали сборы, которые поднимали нас с места и отправляли в расщелину расположенную между снежными вершинами гор. Нам уже не требовалось рисковать жизнью для того, чтобы пройти опасный участок по карнизу у самого края бездонной заснеженной пропасти. Ничто и никто не угрожал нам в не изведанных нами пещерах, где могла ждать искусственная ловушка, подстроенная коварными людьми, которые превращают в рабов себе подобных. Мы могли спокойно отдыхать за столом в этом маленьком кофе и не думать о своей судьбе.
Мне было интересно проследить за тем, как будет Джафар рассчитываться с чайханщиком, за обед своего отряда. Прикладом автомата, просто спасибо или деньгами. Ведь этот обед стоил больших денег, а по виду кишлака, здесь живут далеко не богатые люди. Возможно, что несколько баранов и корову зарезали к тако-му большому столу. Накроют пару таких столов и будут либо богатые, либо нищие. Все зависит от того, как с ними будут расплачиваться гости за такой обед. Вот и сейчас настало время расплачиваться за гостеприимство хозяина этой чайханы. Гости съели все, что было за столом и медленно продолжали пить зеленый чай. Хозяин чайханы тоскливо сидел в углу своего заведения и изредка поглядывал в сторону Джафара.
Джафар подозвал к себе двоих рослых парней, которые сильно похожи на него. Видимо, что это его братья. Иметь таких взрослых сынов возраст Джафара не позволяет. Они переговорили между собой на таджикском языке и Джафар достал из кармана пачку сторублевых купюр. Не глядя, Джафар разделил пачку денег на две половины и одну из них отдал подошедшему к нему чайханщику, который, не считая денег, поклонился Джафару, довольный пошел в свою кибитку. Мне было не понятно. Джафар заплатил ему больше нужной суммы или у таджиков не принято считать деньги за накрытый стол во время присутствия заказчика, как бы не унижая гостя своим не доверием. Однако, по лицу чайханщика не было заметно, чтобы он остался за деньги не довольным. В любом случае, больше чайханщика я не видел. Вероятно, что он считал деньги.
Отряд Джафара и наша группа обратно вышли на дорогу. Мы сразу расселись по своим местам. Колонна двинулась дальше, провожаемая взглядами пацанов, которые стояли возле дувалов и собственной грязью едва отличались от домашних глиняных дувалов. Они словно были потомками из племени людей-птиц, которых не было видно при свете солнца вовремя сбора в носилки останков своих родичей из могилы предков. Когда мы с Юркой ходили на охоту за кекликами на плоскогорье за рекой Кафирниган. Так и мальчишки кишлака сейчас тут почти полностью сливались глиняным цветом кожи с глиняным цветом высоких дувалов.
К вечеру мы пересекли по мосту приток Пяджа, реку Мургоб и уже издалека заметили мерцающие огоньки города Рушан, который по своей величине уступал нашему городу Кофарнихон. В городе Рушан была небольшая больница и колхозная гостиница (караван-сарай) для гостей. Колонна сразу направилась к больнице. Джафар решил меня и Касымову Зухру поселить на обследование в эту больницу и рано утром забрать нас отсюда в дорогу домой. За день мы должны были разъехаться по домам. Через два дня предстояла встреча с Дафаром в городском парке. Там надо ему передать копию кассеты с записью беседы собрания мафии.
- Проходите, уважаемые гости! - любезно встретил нас с Касымовой Зухрой врач, который своим видом больше был похож тут на местного шамана, чем на современного доктора, одетого в пестрый чапан с платком.
- Мы вас посмотрим. - продолжил говорить доктор. - Джафар сказал, что вам обеим нужна хорошая медицинская помощь и отдых в больнице. Проходите в палату, там вы переоденетесь и я вас сразу обеих проверю.
Доктор пригласил нас в приемную палату и санитарка тут же приготовила нам больничную белоснежную одежду. Я хотел, было встать, чтобы мне переодеться где-то в другом месте, дальше от Касымовой Зухры.
- Доктор! Я здесь у вас в больнице одна не останусь. - сказала Касымова Зухра, придерживая меня за руку.
- Я вас не собираюсь разлучать с мужем. - ответил доктор. - Мы вам отведем отдельную палату, а сейчас, пожалуйста, вы полностью разденьтесь и лягте на кушетку. Я всюду буду вас обследовать. Как у вас дела?
Касымова Зухра посмотрела на меня с мольбой. Я не посмел выйти из приемной палаты. Видимо, что ей было спокойнее быть обнаженной в моем присутствии, чем с этим незнакомым ей доктором, которого, возможно, уже после завтра она больше никогда не увидит. Со мной же Касымова Зухра провела рядом много дней и ночей, я ни разу не позволил никакого домогательства к ней. Только когда было сильно холодно в пещерах во время ночлега, то Касымова Зухра сама прижималась ко мне и просила меня, чтобы я согрел ее своим дыханием. Вот и сейчас, в ее глазах была мольба о помощи и спасении. Я не мог себе позволить оставить Касымову Зухру одну в этой больничной палате, один на один с доктором, который похож на шамана.
Касымова Зухра обнажилась полностью. Я удивился, какой белоснежной была ее нежная кожа. Долго закрытая в одежде, тело Касымовой Зухры словно испарялась от парникового заключения. Легкие струйки пара поднимались от ее белоснежной кожи и кожа от чисто белой, становилась бледно-розовой, как тот таинственный свет в пещерах племени людей-птиц. Постепенно, кожа на теле Касымовой Зухры стала такой нежной, как у только что народившегося ребенка. Я еле сдерживал себя, чтобы, случайно, не коснуться такого прекрасного тела этой девушки, которая была не доступна мне. Так как я женат и она уже давно беременна.