В холодильнике на кухне стояла не начатая бутылка армянского коньяка, который я принес от Фазылова Хасана, директора гиссарской товарной базы. Я открыл бутылку и налил коньяк в рюмку, которую тут же опрокинул себе в рот и проглотил не закусывая. Натощак в голове закружилось и на меня нашла истерика. Я стал думать о том, что стал стариком и теперь не способен буду иметь половую связь с женой. Поэтому, вероятно, я ни стал соблазнять Касымову Зухру, когда был очень близко возле ее обнаженного тела и не имел с ней половой связи. Какой же я все-таки дурак! Лезут в голову всякие грязные мысли. Надо проверить себя в постели с Людмилой. Возможно, что я вовсе не импотент, а вполне нормальный мужчина для половой связи. Могу задрать любую женщину и иметь взаимную удовлетворенность. Надо мне сейчас лишь успокоится.
Я налил в рюмку еще коньяку и также выпил его не закусывая. У меня все поплыло перед глазами и после третьей рюмки без закуски, я отправился спать на балкон в свое семейное ложе. Там я сбросил с себя домашний халат и распахнув настежь окно, завалился в просторную постель. Меня сразу обдуло легким ветерком с улицы. Моя голова пошла кругом. Я закрыл тут же глаза. Мне уже было не до половых связей с женой. Прошло какое-то время и мне стал сниться ужасный сон. Словно, это я на какой-то странной свадьбе. Вокруг все белое и люди в белом, но нет веселья на этой свадьбе и нет слез от людского горя. Глаза у присутствующих пустые и безразличные, но в них я узнаю черты знакомых мне людей, которых мы давно проводили к своим предкам и уже совсем забыли родные черты лица. Вероятно, это я был на том свете у родных.
Вдруг, я слышу стук в дверь. Я встаю и иду открыть дверь в свою квартиру. Дома никого нет. Очевидно, это опять Людмила с Викторией отправились домой к моей маме печь пирожки и там остались ночевать. Может быть, это они вернулись поздно ночью домой. Надо их впустить к себе в квартиру. Я не спеша открываю дверь и вижу на пороге Касымову Зухру, которая стоит вся в белом. На ней из шелка совершенно прозрачный пеньюар, поверх которого белый халат на распашку. Губы и лицо Касымовой Зухры совершенно бескровны. Все ее бескровное тело почти сливается с пеньюаром и белым халатом. Даже ее волосы на голове и промеж ног совершенно белые, как у моей бабушки Мани, которая была полностью альбиноской. Но я точно знаю, что Касымова Зухра брюнетка. Вероятно, что это она также поседела, как и я за время пребывания в племени у людей-птиц. Однако, еще два дня назад я ее видел с черными волосами и выглядела она иначе.
- Ты должен рано утром прийти к нам домой и проводить мою угасающую душу. - мысленно, сказала мне, Касымова Зухра. - Настало время мне встретиться с угасшими душами моей семьи, которые меня уже ждут.
Касымова Зухра растаяла, словно легкое облако, прямо перед моими глазами. Холодный пот от страха тут пробил всего меня. Так я вздрогнул от такого ужасного сна, проснулся и машинально нажал на кнопку своих альпинистских часов, которые были на моей руке. К моему огромному удивлению часы показывали четыре часа ночи. Удивился я тому, что эти часы не показывали время за весь переход через горы Гиндукуша и Памира, а тут, вдруг, показали время. Я думал, что это мне померещилось. Тогда я еще раз нажал на кнопку этих часов и циферблат осветился голубым светом на отметке четырех часов. Значит было какое-то траур-ное предвещание в этом страшном сне, которому суждено сбыться сегодня утром в доме Касымовых. Надо туда срочно поехать. Может быть, что именно там нужна моя помощь, чтобы приостановить нависшую беду. Я поднялся с постели и обнаружил, что действительно нахожусь в квартире один. Тогда я пошел в комнату своих сынов и обнаружил там, Людмилу и Виктория, которые мирно спали на кроватях Артура и Эдуарда. У меня на душе стало немного легче от того, что с моей семьей ничего не случилось. Значит можно поехать в город Душанбе и окончательно успокоиться от ужасного сна. Тем более, что мне еще надо заехать в дом Никифорова Сергея и рассказать его родителям о гибели сына. Не представляю, как это я буду говорить родителям Никифорова Сергея? Ведь они такие же родители, как я, тоже волнуются и думают за своего сына.
Размышляя над своими дальнейшими действиями в течении нового дня, я открыл платьевой шкаф и тут только понял, что мне нечего одеть в такой траурный день. Не пойду же я к людям в парадном костюме, ко-торый одеваю по торжественным дням и на очередной семестр в университете. Это как-то не прилично. Надо что-то подобрать поскромнее к такому траурному дню. Не прилично идти в таком виде с траурной речью.
Тут я вспомнил про свой цирковой черный костюм с блесками, который мне подарили на работе во время съемок фильма в цирке, в День победы 9-го мая 1972 года. Боже мой! Как все это было давно! Наверно, уже давно, костюм сгнил под чехлом, в который я его спрятал девять лет назад. Надо было мне костюм провет-ривать для сохранности, хотя бы один раз в два-три года. Как только я сейчас одену костюм в таком виде? Когда я достал костюм из под чехла, то оказалось, что он хорошо сохранился. На костюме не было плесени и дурного запаха. Очевидно, этот костюм был перемешан синтетическими волокнами вместе с шерстью. Синтетика не давала микробам проникнуть в шерсть и таким образом мой костюм сохранился. На всякий случай я развесил весь костюм-тройку по частям на ветру возле открытого окна. Тем временем сам стал собираться. Переложил в кейс все копии магнитофонных кассет. Одну кассету положил во внутренний карман костюма. Там обнаружил пару пачек сторублевых купюр, которые положил в костюм перед отъездом в горы.
"Может быть, поэтому костюм не сгнил?" - подумал я. - "Наверно, Людмила периодически проветривала костюм и использовала его, как домашний сейф для денег. Возможно, что у него такая не гниющая ткань?".
Черные лаковые туфли к этому костюму тоже оказались в хорошем состоянии. Туфли лежали в картонной коробке для обуви и от них пахло нафталином. Так вот почему в платинном шкафу все хорошо сохранялось, это Людмила, как истинная хозяйка, постоянно следила за домашними вещами. Все вещи чистила, проветривала и обрабатывала противомикробными средствами. Даже черный галстук с блесками сохранился, который я одевал всего один раз во время съемок фильма в цирке. Просто ужас, как я не люблю носить галстуки. Чувствую их на своей шее, как собачий ошейник. Но сегодня придется галстук одет. Надо полностью соблюдать траурный вид костюма. Может быть, мне еще придется купить цветы к трауру, но только кому?
На мои сборы ушло около часа. Тут, как в армии, за сорок пять секунд не соберешься. Требуется рассмотреть себя со всех сторон, чтобы ничего лишнего не было. Строгий черный костюм. Как бы меня в нем не ос-меяли. Выгляжу, ну, прямо, как цирковой артист при полном параде. Однако другого выбора нет. Думаю, что люди меня не осудят. Все равно придется ехать таким. Каким меня примут, таким я и буду в семье у людей. На всякий случай я побрызгал на себя и на обувь одеколоном, чтобы от меня не пахло нафталином. Взял авторучку и чистый листок бумаги. Нужно было написать жене записку, что уехал на отчетное собрание международной археологической экспедиции, чтобы Людмила и Виктория не беспокоились за мое столь раннее отсутствие из дома. Приехал через два месяца и обратно исчез. Как Фигаро, то тут, то там, но, только ни дома. Пора бы и остепениться. Прекратить свой бег. Уже даже дочь мне напоминала, что я слишком много бегаю и мало уделяю времени своей семьи. Видимо, это у меня на роду написано. Все у нас в роду куда-то бегут и едут. Постоянно все в движении. Вероятно, это поэтому так много в нашем роду старожилов. Некогда нам стареть. Постоянные заботы о ком-то. Постоянно каждый в нашем роду в движении всю свою жизнь. Я положил записку на середину кухонного стола. Придавил ее пустым стаканом, чтобы записка не улетела от сквозняка. Выпил кружку уже остывшего черного кофе. Посмотрел на часы. Было уже около пяти часов утра. Пора быстрее ехать, а то так не успею сегодня все завершить. Поменял свои альпинистские часы на обыкновенные ручные часы и пошел открывать дверь на выход из квартиры. Надо было выйти осторож-но, чтобы не разбудить Людмилу и Викторию. Иначе. Без вопросов так просто от них не отделаешься нико-гда.