- Тебя куда подвести? - спросил меня, Джафар, когда машина повернула в город. - Я твой раб на всю жизнь.
- Вот, только рабов мне не хватало! - засмеялся я. - Мне нужно остаться на площади "Айни". Дальше видно будет.
- Думаю, что на этот раз там разбоя не будет. - сказал Джафар, поворачивая в сторону площади "Айни".
Машина остановилась рядом с "Домом книги". Как раз в том самом месте, где в феврале прошлого года стоял разбитый троллейбус. На этот раз там все было в полном порядке. Поблагодарив Джафара за услугу, я повернул на проспект "Рудаки" и решил прямо с этого места рассовывать по почтовым ящикам копии магнитофонных кассет с записью собрания мафии Таджикистана. Может быть, мой метод в этот раз сработает?
С приходом перестройки и демократии в Республику Таджикистан, на всех правительственных и государственных учреждениях, были с улицы поставлены почтовые ящики, в которые любой гражданин Республики Таджикистан и ее гость, могли положить тут почтовые сообщения на любой злободневный вопрос. Никто не имел никакой ответственности за свою корреспонденцию. У всех было право голоса. Никого не преследовали за его взгляды на политическую, экономическую, религиозную, общественную, правовую и просто обычную гражданскую жизнь человека. Вот этим я и воспользовался, рассовывая копии своих магнитофонных касссет по все почтовым ящикам представителей власти города Душанбе и всей Республики Таджикистан.
В семь часов утра я положил в почтовый ящик последнюю магнитофонную кассету и повернул на улицу, которая вела к дому Касымовой Зухры. Сразу на душе стало как-то неприятно оттого, что ожидало меня в доме Касымовых. Ноги сами собой плелись в нужную сторону, а все существо мой души сопротивлялось и мне никак не хотелось туда идти. Но повинуясь какому-то неведомому притяжению, я шел туда, как кролик находясь под гипнозом удава отправляется в его глотку. Меня словно заглатывало происходящее событие.
Издалека я увидел возле дома Касымовых небольшое скопление людей и машин. Возможно, что такой сон приснился ни только мне одному. Возле дома была вся моя группа, которая была в горах Гиндукуша и Памира. Девушки стояли в одной стороне, а парни в другой стороне от калитки при входе во двор. Тут же были родители Касымовой Зухры и отец Баратовой Матлюбы. У всех был такой вид, словно их только что побили. Я поздоровался со всеми кивком головы и мы тут же стали заходить в дом. Видимо, это меня ждали все присутствующие. Значить, что Касымова Зухра еще жива. Вероятно, это она нас собрала, чтобы сказать какое-то важное сообщение, которое затронет нас всех. Вот только на праздник это никак не похоже. Иначе бы люди не были одеты в траурный наряд и лица у них не были бы наполнены печалью. Здесь все-таки есть в этом какое-то трагическое начало нашей встречи. Больше похоже на траурный обряд у таджикского народа.
Мы зашли в большую комнату, где все было вычищено до блеска и украшено в черно-белый наряд. На окнах и на входе в комнату весели белые занавески с черными лентами по сторонам. В середине большой комнаты стояла кровать, на которой лежала Касымова Зухра. Она была в точно таком одеянии, какой явилась ко мне ночью во сне. На ней был прозрачный пеньюар из шелка, сквозь который просвечивались совершенно бескровные соски груди, слегка выделявшиеся пятнышками на выпуклой поверхности груди и только. Живот Касымовой Зухры был пуст. Может быть, это у нее произошел выкидыш, но это еще не причина для ее смерти. Женщины и после выкидышей не рожденных детей, продолжают долго жить и еще рожают множество новых мальчиков и девочек. Вероятно, это у Касымовой Зухры депрессия, так это тоже не смертельный случай. Из депрессии выводят и безнадежно больных стариков, она еще так молода, что вся жизнь впереди. Касымовой Зухры еще жить и жить до глубокой старости. Вот лишь волосы у нее стали совсем белые ни только на голове, но и в промежности. Почему-то родители оставили ее в таком бесстыдном виде, на обозрение всем присутствующим. Ведь она под этим прозрачным пеньюаром лежит почти голая. Возможно, что это белый халат, который лежит по бокам на кровати, сполз с Касымовой Зухры, пока она была одна в этой большой комнате. Сейчас нет смысла поправлять что-то, все видели ее такой, как она есть на самом деле.
- Я собрала вас всех для того, чтобы вы исполнили мое последнее желание. - мысленно, обратилась Касымова Зухра, ко всем присутствующим. - Моя душа угасает. Я скоро покину этот мир, чтобы встретиться со своей семьей, души которых угасли раньше моей души. Мне не хочется оскорблять обычаи никаких религий. Поэтому похороните меня в христианском гробу завернутую в исламский саван. Могильную яму ройте между мусульманским и христианским кладбищем, чтобы родители мои и мужа, могли всегда беспрепятственно
приходить на могилу своих детей и внука. Гроб сделайте большим, чтобы в нем свободно могла найти себе место вся моя семья. Место похорон определит Александр. Не забывайте нас никогда. Мы уходим с памятью о вас. Мы все там встретимся когда-то. Сейчас закройте меня белым покрывалом. Я ухожу от вас. Про...
Братья Касымовой Зухры подошли к ее ногам, где лежало свернутым белое покрывало из шелка и медленно закрыли все тело сестры. Как только тело Касымовой Зухры накрыло плотное белое покрывало из шелка, то сразу под этим покрывалом стало что-то происходить. Тело Касымовой Зухры стало вибрировать и волнами переливаться из стороны в сторону. Вскоре под белым покрывалом от ног стал медленно проявляться черный силуэт всего тела Касымовой Зухры. Когда тело полностью обуглилось, то из-под белого покрывала высунулась левая рука Касымовой Зухры, кисть которой не была обгоревшей и зажата в кулак. Кулак не обгоревшей кисти начал медленно раскрываться и я увидел на ладони бледно-розовый кристалл, точно такой, как те кристаллы, что я видел в пещерах у людей-птиц. Кристалл тускло мерцал и медленно скатывался по ладони на край пальцев. Я ближе всех стоял к этой руке и в последний момент подставил свою ладонь, на которую скатился кристалл. В тот же миг левая кисть Касымовой Зухры почернела и со всего ее тела поднялось еле заметное испарение, словно душа Касымовой Зухры покинула нас. Край покрывала медленно сполз на обгоревшую кисть левой руки. Касымовой Зухры не стало, она умерла загадочной смертью.
Я постоял еще какое-то мгновение возле кровати угасшей души Касымовой Зухры и медленно пошел к выходу. Следом за мной из дома вышел Баратов Рахим, отец Баратовой Матлюбы. Баратов Рахим открыл мне дверцу своей машины и жестом руки меня пригласил сеть в машину. Мы тут же развернулись и самым коротким путем поехали в сторону городского кладбища, которое было на выезде из города Душанбе в сторону города Кофарнихон. Нам нужно было успеть приготовить все до похорон, так как по исламскому обычаю покойник должен быть похоронен до заката солнца в день своей смерти, чтобы там встретиться с родными. Городское кладбище было разделено на две части проволочной изгородью, примерно, по пояс высотой. Вдоль всей этой изгороди с обеих сторон росли деревья и кустарники. По одну сторону изгороди находилось мусульманское кладбище, а по другую сторону было христианское кладбище. Баратов Рахим пошел звать представителя своего мусульманского кладбища, а я тоже позвал своего представителя русского кладбища. Мы медленно шли с обеих сторон вдоль изгороди разделяющей общее кладбище на две части, для того, чтобы там, в другом миру того неизвестного нам света, мы все собрались в единую семью, которую посто-ян-но раздирают на Земле не обдуманный распри различного направления. Вот сейчас мы ходим вдоль этого забора, чтобы ускорить процесс объединения семьи, которая уже сегодня объединяет различные религии и показывает на общие интересы между нами. Нам стоит тут поучиться нормам жизни в племени людей-птиц.