На пути через Ирак, прежде чем дойти до линии Хит — Самарра, реки текут по руслам, которые сами пробили в твердом известняке и сланце, так что их течение вряд ли изменилось с доисторических времен. Поэтому такие города, как Каркемиш, Ниневия, Нимруд и Ашшур, и сейчас стоят на речных берегах. К югу от той же линии мы наблюдаем совершенно иную картину. Здесь реки блуждают по аллювиальной равнине, часто меняя русло и разветвляясь на рукава. Кроме того, как все реки со значительным количеством ила в воде и с низким уклоном, они постепенно наращивают уровень собственных русл, и если в пору разлива они выходят из берегов, то могут образовываться огромные озера или болота, а иногда и сама река меняет русло. Вот почему некоторые великие города аллювиальной равнины, некогда стоявшие на берегах Тигра или Евфрата, сейчас представляют собой гигантские развалины на высохших полях, затерянных в глубине безводной пустыни.
От этих двух рек, бегущих в несколько возвышающихся над окружающей равниной берегах, нам удобно перейти к следующей теме: месопотамская ирригация и ее важнейший вклад в экономику страны. Известно, что при сооружении оросительной системы особое внимание уделялось контролю над водами реки при разливе. Естественно, это зависело от сезонных паводков, обусловливавшихся, в свою очередь, местными климатическими условиями.
Климат и ирригация
Что касается климата Месопотамии, следует прежде всего иметь в виду, что он, по свидетельству геологов, начиная уже с самых древних времен не претерпел сколь-нибудь заметных перемен. Летом температура колеблется от +30 до 50° в тени; дождя не бывает на протяжении восьми месяцев в году. К концу сухого сезона реки превращаются в узкие ленты. Потом приходит зима: днем неярко светит солнц? ночью холодно, время от времени налетают ураганные ливни. Реки, однако, не наполняются до самой весны, когда их притоки начинают питаться за счет таяния снегов в горах Загроса и Тавра. Наступает пора весеннего разлива. Менее ста лет назад его считали неконтролируемым, и на протяжении всей истории он терроризировал обитателей южной равнины. Притом, как это ни парадоксально, разлив происходит в период от апреля до июня — слишком поздно с точки зрения нужд сельского хозяйства, так как он уже не может быть использован для орошения основного посева зерновых, урожай которых снимают обычно в апреле.
Итак, вот с каким климатом, с какими сезонными колебаниями пришлось иметь дело древним земледельцам Южной Месопотамии: дождь выпадал в недостаточном количестве — и не ко времени, речная вода также поступала не ко времени и при этом скапливалась вдоль русел в таких количествах, что контролировать ее было почти невозможно. В итоге страна встала перед необходимостью обеспечивать себя водой исключительно средствами, которые может изыскать человеческая изобретательность: сложной системой каналов, дамб, водохранилищ и регулировочных шлюзов. Это требовало огромных организационных усилий и не меньшего терпения. Каналы довольно быстро заиливались, и приходилось систематически проводить работы по углублению их дна. Со временем в ходе этих работ берега вырастали настолько, что невозможно было выбрасывать вычищаемый со дна ил; приходилось рыть новый канал, параллельно прежнему. Если обозреть Месопотамию с борта самолета, прежде всего бросается в глаза чрезвычайно сложная система каналов, причем некоторые из них имеют по три параллельных русла. Создается впечатление единой сложной схемы, при которой каналы использовались одновременно. Ранние исследователи и в самом деле представляли древний Ирак гигантской житницей, сказочному процветанию которой положило конец только нашествие монголов в XIII в. Это, разумеется, не соответствует действительности. Археологические исследования недавних лет свидетельствуют как раз об обратном. Серия специальных изысканий штрих за штрихом восстановила для нас картину неуклонного снижения продуктивности, вызванного отнюдь не какой-либо отдельной катастрофой в сравнительно недавнее время, а коренными и неистребимыми пороками в господствующей системе обработки земли, первые проявления которых неожиданно удалось засвидетельствовать уже для одного из древнейших исторических периодов [1, с. 101–104].
Засоление почв
После разливов наибольшую угрозу для сельского хозяйства Месопотамии всегда представляло засоление почв, а также обусловленная им практика так называемого «экстенсивного земледелия». Путешествуя в наши дни по Ираку, воочию видишь последствия непрактичного землепользования. Обширные площади лежат невозделанными, поскольку сплошь покрыты белой коркой — результат неумеренной эксплуатации почвы в прошлом. Вода местных рек, отличающаяся повышенным содержанием соли, поступая на поля, испаряется под жаркими лучами солнца, и соль остается на поверхности земли, тем самым лишая ее плодородия. В условиях «экстенсивной экономики» земледелец просто переходит на другой участок, заново налаживая здесь систему орошения. Но, пожалуй, еще более действенным фактором, способствующим засолению, является неизбежный при столь длительном орошении одного и того же участка подъем подпочвенных вод, выносящих на поверхность соль. Противодействовать этому может только усиленный дренаж; но в условиях «экстенсивного земледелия» земледельцам нет надобности заниматься столь хлопотным делом.
Множество новых данных по этой проблеме нам дало специальное исследование, предпринятое в конце 50-х годов одним из крупнейших ассириологов нашего времени — Торкильдом Якобсеном [82, с. 1251]. Он обнаружил в целом ряде клинописных текстов недвусмысленные указания на процесс засоления почв и сумел проследить его последствия на протяжении длительного исторического периода. Ему удалось, например, установить, что особенно пострадал от истощения почвы город-государство Лагаш, где засоление, начавшись приблизительно за 2400 лет до н. э., стало постепенно распространяться на запад, в сторону Евфрата. Тысячу лет спустя оно уже достигло Вавилонии. Он также вычислил, что первоначально пшеница составляла 16 % всего урожая зерновых. Через 300 лет ее доля упала до 2 %, а в источниках за период с 2000 до 1700 г. до н. э. о ней вообще нет ни одного упоминания. Даже ячмень, более приспособленный к условиям засоления и давно уже ставший основной зерновой культурой, резко снизил в этот период свою продуктивность во многих южных районах. На основе такого рода данных вырисовывается картина падения урожайности, которое постепенно распространялось в северном направлении по причине истощения почв на юге. Этот процесс, по мнению ученого, предопределял даже последовательность ключевых перемен в истории Месопотамии, в ходе которой политическое господство перешло сначала от Шумера к Вавилонии, а затем — к Ассирийскому царству на севере, где не было проблемы засоления почв. Но, с другой стороны, целый ряд фактов указывает и на то, что сокращение продуктивности сельского хозяйства в данный период было лишь временным явлением. Обследуя район р. Дияла, расположенный к востоку от Багдада, Якобсен и его коллеги установили, что уже в конце III тысячелетия до н. э. вошли в обиход довольно совершенные методы борьбы с засолением, позволявшие по меньшей мере замедлить его развитие. Опираясь на многовековой опыт, земледельцы разработали технику, дававшую возможность получать максимальные для этой почвы урожаи. Шумерское руководство по сельскому хозяйству, датируемое приблизительно 2100 г. до н. э., обнаруживает даже знакомство с примитивной системой парования и простейшими формами дренажа.
Таким образом, если и не принимать во внимание преувеличенной оценки Геродота богатства урожаев в современной ему Вавилонии, мы, пожалуй, вправь считать, что во II и начале I тысячелетия до н. э. продуктивность сельского хозяйства в Южной Месопотамии восстановилась, хотя нередко страну постигали бедствия, вызываемые разливами рек или сменою ими своих русел. Северные же области страдали от засух. Но в целом Месопотамию можно охарактеризовать как страну с продуктивным сельским хозяйством и вполне способную на протяжении большей части своей древней истории прокормить собственное население. Более того, она имела, как правило, возможность обменивать у соседних стран излишки своего зерна на камень, металлы и другие материалы. К тому же ее сельскохозяйственная продукция не ограничивалась одними зерновыми. Древние тексты свидетельствуют, что уже в III тысячелетии до н. э. на юге Ирака существовали крупные плантации финиковых пальм и в их культивации уже тогда применялось искусственное опыление. Зерновые и финики являлись главными продуктами, потреблявшимися в древней Месопотамии, хотя на невозделываемых землях разводился крупный и мелкий рогатый скот, а реки, каналы и море изобиловали рыбой. Фрукты и овощи росли в садах и огородах, затененных пальмами и орошаемых при помощи простейших водоподъемных устройств, подобных тем, которые используются в Ираке и поныне.