— Для каких целей могли служить помещения, в которых находился один-единственный большой глиняный сосуд? — начали они спрашивать самих себя.
Судя по размерам, так называемые пифосы ставились в комнате еще до завершения ее строительства, ибо через узкий вход с гипсовым порогом, как доказали эксперты, пронести сосуд внутрь нельзя. Очень странный метод сооружения кладовых! Нет, совершенно нецелесообразно в столь высоких емкостях с широким горлом и в таком тесном помещении хранить пищевые припасы. И зачем на этих сосудах изображались змеи, секиры и головы быков — те же, что можно было увидеть и на многочисленных алтарях? В подобных сосудах скорее могли храниться человеческие кости. Да, да, похоже, что это погребальные ковчеги. Такие же, какие находили в Микенах и на островах Эгейского моря. Но там в них действительно обнаружили остатки костей. Здесь кости почему-то не сохранились, но микроскопические остатки их обнаружить все-таки можно.
Кроме того, еще коллеги Эванса находили в нишах за очень тонкими гипсовыми стенками и под хрупкими порогами глиняные горшки непонятного назначения. Сейчас напрашивается мысль об урнах.
Спросили мнение других экспертов. По толщине глиняных черепков они смогли выяснить, что материал сосудов для хранения продуктов должен быть несколько другим — более толстым и лучше обожженным. А историки вдруг вспомнили, что почти такие же образцы тонкой керамики уже находили в гробницах этрусков. И вообще в Лабиринте слишком много алтарей и мало бытовых удобств. Много ритуальных сосудов и мало обычных, и вещи здесь найдены уж очень разные. Если это подарки царям, то почему те принимали примитивные бусы наравне с драгоценными кубками? И случайность ли, что многие из находок относятся к тем предметам, какие, по верованиям древних греков, следовало класть вместе с покойниками в могилу?
Исходя из общности традиций и религиозных воззрений всего античного мира той эпохи, ученые пришли к новому взгляду на стиль настенной росписи Лабиринта. Люди на фресках показаны не в повседневной одежде и не в привычном им быту. И всем им совсем не весело. Ни на одной из фресок ни один человек не улыбается. Лица сделаны подчеркнуто суровыми и сдержанными. Да и изображены на стенах Лабиринта слуги и служанки, а не знатные девушки и юноши, как раньше полагали.
Одежды нередко выдержаны в голубых тонах… А голубой и синий цвет у древних был цветом траура.
В свое время первооткрыватель восхищался изображением танцев. Танцовщицы показались ему, однако, изнеженными и чересчур учтивыми. Новые исследователи видят на фресках сложные ритуальные танцы весьма меланхолического настроения.
Утонченные и изысканные женщины с открытой грудью одеты в голубоватые платья и переднички с вышитыми на них горными цветками. Можно прийти к выводу, что перед нами не придворные артистки, а плакальщицы. Жрицы Древнего Египта обнажали грудь во время панихиды. Геродот говорит о сходном знаке траура у греков.
Некоторые мужчины на фресках, как подчеркивал еще Эванс, явно темнокожи. Археолог принял их за африканских пленников. Но лица у них европейские, одежда греческая. Только цвет кожи темный, точнее, коричневый. Вспомним: в архаичной Греции существовал обычай раскрашивать лица темно-красным пигментом во время похорон близких родственников и в первые недели после них.
Правда, на фресках есть еще сцены игр с быком. «Это античный цирк. Акробаты — развлечение утонченных царей!» — говорили сторонники взглядов Эванса. Однако совсем недавно изображение таких же игр было найдено в Италии. И где? В могильниках этрусков!..
Вернемся теперь к так называемым ванным. Большая часть из них уже довольно давно была признана саркофагами. Именно саркофагами, только ограбленными еще до наступления нашей эры. А стояли они подчас в «ванных комнатах», где стены украшены птицами, рыбами и дельфинами синего цвета. По верованиям греков и этрусков, эти животные должны были сопровождать души умерших в подземный мир. Более того, на фризах в этих комнатах был орнамент из голубых и синих роз. Тут уж никуда не денешься! Такие цветы — явный признак глубокого траура. И у древних греков, и у фракийцев, и даже у византийцев. И у все тех же этрусков…
Итак, вопреки Эвансу и благодаря Эвансу ныне делается вполне определенный вывод, что в Лабиринте в течение тысячи лет не жили правители, но «работали» жрецы. Это был огромный заупокойный храм с внутренними усыпальницами на первом этаже и с бесчисленными алтарями и поминальными комнатами на втором. Он был сложным культовым центром всего острова, а не дворцом для развеселой жизни. Цари жили в более скромных по размерам постройках, занимались спортом, как было положено грекам, военными играми и пиршествами в широких и светлых внутренних двориках. Лабиринт, с этой точки зрения, просто неудобен. Хитросплетения кривых коридоров, бесконечные пристройки, отсутствие привычных дворцовых анфилад и больших залов, зыбкий строительный материал, склепы с их духотой…