Глава 3.
Точка невозврата. когда рынок ритуальных услуг сформировался как сфера вечного ремонта
Кризис похоронной инфраструюуры в 1920-е
Похоронное дело и погребальные практики Российской империи до XIX века описаны в ряде исследований, останавливаться на них особого смысла нет — до конца позапрошлого века похороны представляли собой слабо развитое городское ремесло, когда граждане, по сути, справлялись со всем самостоятельно, обращаясь за помощью к плотникам и многочисленным небольшим похоронным бюро[62]. Как отмечает Даниэль Кайзер, в крупных городах Российской империи, как и в Европе того времени, появляются первые гробовые мастерские, а в организации похорон активную роль играет церковь[63].
Похоронное дело серьезно трансформировалось после Октябрьской революции, и тому было несколько причин. Одним из первых документов, принятых новой властью, стал декрет II Всероссийского съезда Советов «О земле»[64]. Согласно ему, монастырские и церковные земли «со всем их живым и мертвым инвентарем, усадебными постройками и всеми принадлежностями» переходили в распоряжение волостных земельных комитетов и уездных Советов крестьянских депутатов. К церковным землям относились не только монастыри, храмы и хозяйственные постройки, но и кладбища, которые в рамках данного декрета, по сути, были национализированы.
Следующее нормативное изменение, статья № 921 декрета Совета народных комиссаров РСФСР от 7 декабря 1918 года «О кладбищах и похоронах», касалось уже не только мест захоронения, но и самого похоронного церемониала[65]. Большевики отменили чины погребения, а православная церковь и иные конфессии отстранялись от похоронных дел. Упразднялась оплата мест на кладбище, а расходы на похороны отныне оплачивались советами депутатов по месту смерти граждан. Все частные похоронные предприятия с их аппаратом и основными ресурсами подлежали передаче местным советам до 1 февраля 1919 года.
Таким образом, новое государство национализировало похоронное дело со всей его инфраструктурой, установило государственную монополию, запретив частный похоронный бизнес, а также ввело механизм ресурсного обеспечения/поддержки этой инфраструктуры за счет государственного субсидирования.
Новые принципы быстро стали реализовываться на практике. Например, в Новгороде вышеуказанный декрет был приведен к исполнению сразу же в конце декабря 1918 года, когда в управление городскому совдепу были переданы два частных похоронных бюро, а также все бывшие церковные кладбища. В Перми похоронный подотдел коммунального хозяйства был создан 23 ноября 1919 года и тоже получил в ведение все городские кладбища, морги и похоронные бюро города. В исторических очерках о Новосибирске упоминается, что в начале 1920-х годов гражданин М.Н. Шубский обратился в коммунальный отдел с просьбой о регистрации своего заведения. Однако «его ходатайство отклонили, а вопрос решили по-революционному просто: заведующему городскими зданиями старшему технику Клементьеву поручалось принять все имущество похоронного бюро Шубского со штатом служащих и рабочих в ведение коммунального отдела по акту»[66].
Согласно новой городской политике, старые погосты и городские кладбища советская власть планировала превратить в открытые парковые пространства, то есть провести первичные хозяйственные действия в отношении зон с захоронениями. Для этого планировалось проложить пешеходные дорожки, озеленить территорию, открыть круглосуточный доступ, заново спроектировать пространство в соответствии с новыми нормами, а также провести другие инженерные работы. Можно заключить, что целью данных действий было превратить церковные погосты в полноценные городские кладбища, которые стали бы объектом инфраструктуры муниципального похоронного дела[67].
Однако уже на этом этапе национализация и монополизация похоронной инфраструктуры натолкнулись на целый ряд хозяйственных проблем. Так, в скором времени стало понятно, что превратить старые кладбища в составной элемент обустроенного городского пространства не удастся. Обслуживание этих инфраструктурных объектов требовало большого количества ресурсов, финансовых и людских, которых у советской власти не было — средства, необходимые для организации бесплатных социалистических похорон, и без того составляли значительную расходную статью для коммунального хозяйства[68].
62
Froianov, I.I., Dvomichenko, A.I., Krivosheev, I.V. The introduction of Christianity in Russia and the pagan traditions // Russian Traditional Culture. Balzer M.M. (ed.) Routledge, 2015. P. 3-15. Kaiser D.H. Death and dying in early modern Russia // Kollman N.S. (ed.) Major Problems in Early Modern Russian History. Garland, London, 1992. P. 217-258. Vlasov V.G. The Christianization of the Russian peasants // Balzar M.M (ed.) Russian Traditional Culture. Sharpe, London, 1992. P. 320.
63
Однако необходимо отметить, что городская похоронная культура сильно отличалась от традиционной деревенской. Мортальная культура российских крупных городов визуально напоминала скорее европейскую погребальную традицию, в то время как крестьянское устройство похорон и кладбищ не испытывало влияния Европы. Это же утверждение справедливо и для организационного устройства: в малых городах и селах, в которых проживало большинство граждан империи, ритуальным делом занималась местная община, а не похоронные бюро. Именно поэтому речь ниже пойдет о крупных городах.
64
Декрет II Всероссийского съезда Советов о земле. 26 октября (8 ноября) 1917 г. // Декреты Советской власти. М.: Государственное издательство политической литературы, 1957. Т. 1. С. 1 7-22.
65
Декрет СНК «О кладбищах и похоронах» // Декреты Советской власти. М.: Государственное издательство политической литературы, 1968. Т. 4. С. 163-164.
66
История города: Новониколаевск-Новосибирск. Исторические очерки: в 2 т. Новосибирск: Издательский дом «Историческое наследие Сибири», 2005. Т. 1. С. 349-364.
67
Шокарев С.Ю. Московский некрополь XV — начала XX вв. как социокультурное явление. М., 2000; Козлов В.Ф. Судьбы монастырских кладбищ Москвы (1920-30-е гг.) И Московский некрополь: история, археология, искусство, охрана. М., 1991; Нобак А.В., Пирютко Ю.М. Исторические кладбища Санкт-Петербурга. 2-е изд. М.; СПб.: Центрполиграф, 2011.
68
Ежемесячный дефицит бюджета составлял в 1923-1924 годах 3000 рублей золотом (ГАМО. Ф. 4550. Оп. 8. Д. 638. Л. 6.). Цит. по А. Соколовой.