Новорожденному младенцу так и не предоставляется возможности для собственных действий[4].
Не побоюсь сказать, что рассказ о лунно-солнечной жене является жемчужиной в тексте Откровения. Психолог не может не увидеть, что именно здесь, среди шума и ярости, притесняемое нагромождением апокалиптических образов, покоится трепетное сердце видения Иоанна. В этом эпизоде внезапно и ярко проявился символизм coniunctio, - в эпизоде, чья оригинальность тем более заметна на фоне остального текста, сплошь испещренного цитатами. Тот факт, что образы здесь перекликаются с языческими, лишний раз подтверждает подлинность видения, о чем недвусмысленно высказался Юнг:
Ориентиром может служить тот факт, что Иоанн, изображая рождество, использует миф об Аполлоне и Лето: в противоположность христианской традиции, речь там идет о продукте бессознательного. В бессознательном же имеется в наличии все то, что отвергается сознанием, и чем более христианским является сознание, тем более язычески ведет себя бессознательное, особенно когда в отвергнутом язычестве еще кроются жизнеспособные ценности, т. е. когда вместе с водой выплескивают и ребенка (что очень часто и происходит)[5].
Не устану повторять, что образы небесных светил, позаимствованные из греческой мифологии, несут первостепенное значение: так проявляет себя символика целостности. Носителем этой целостности, воплощением coniunctio становится новый персонаж – младенец.
Война на небе
Мы приблизились к тому моменту, когда на небесах произошла битва, Сатана оказался повержен и был изгнан из небесной обители на землю, о чем повествует двенадцатая часть книги Откровения:
И произошла на небе война: Михаил и Ангелы его воевали против дракона, и дракон и ангелы его воевали против них, но не устояли, и не нашлось уже для них места на небе. И низвержен был великий дракон, древний змий, называемый диаволом и сатаною, обольщающий всю вселенную, низвержен на землю, и ангелы его низвержены с ним. И услышал я громкий голос, говорящий на небе: ныне настало спасение и сила и царство Бога нашего и власть Христа Его, потому что низвержен клеветник братий наших, клеветавший на них пред Богом нашим день и ночь. Они победили его кровию Агнца и словом свидетельства своего, и не возлюбили души своей даже до смерти. Итак веселитесь, небеса и обитающие на них! Горе живущим на земле и на море! потому что к вам сошел диавол в сильной ярости, зная, что немного ему остается времени. (12:7-12)
Крайне любопытный с психологической точки зрения поворот. В этом переломном месте, в тот самый момент, когда Иоанн узрел описанное выше, происходит разрыв божественной плеромы, т.е. бессознательного. Бунтовщик оказывается изгнанным на землю, и тем самым закрепляется раскол прежде единого Бога на добро и зло. Говоря словами Юнга, можно сказать, что родился Сатана, второй сын Яхве. Христос, первый сын Яхве, однако, рассказывал об этом за десятилетия до написания Откровения в Евангелии от Луки: «Я видел сатану, спадшего с неба, как молнию» (10:18). Или мы имеем дело с пророчеством, или действительно события оказались поменяны местами.
В знаменитой поэме Джона Милтона «Потерянный рай» обыгрывается иудео-христианская легенда, согласно которой Сатана был низвержен с небес задолго до грехопадения Адама и Евы и жил в Эдемском саду, приняв образ змея. В шестой части Бытия упоминается, что в далекие времена имела место порочная связь божьего сына со смертной женщиной; книга Еноха не скупится на рассказы о падших ангелах, существовавших еще во времена потопа. Как мы видим, Сатана мог пасть в любое время, как богословы, так и поэты вольны приписывать это событие разным эпохам. Но вернемся к Милтону, который повествует об Адаме и Еве:
Что побудило первую чету,
В счастливой сени, средь блаженных кущ,
Столь взысканную милостью Небес,
Предавших Мирозданье ей во власть,
Отречься от Творца, Его запрет
Единственный нарушить? — Адский Змий!
Да, это он, завидуя и мстя,
Праматерь нашу лестью соблазнил;
Коварный Враг, низринутый с высот
Гордыней собственною, вместе с войском
Восставших Ангелов, которых он
Возглавил, с чьею помощью Престол
Всевышнего хотел поколебать
И с Господом сравняться, возмутив
Небесные дружины; но борьба
Была напрасной. Всемогущий Бог
Разгневанный стремглав низверг строптивцев,
Объятых пламенем, в бездонный мрак,
На муки в адамантовых цепях
И вечном, наказующем огне,
За их вооружённый, дерзкий бунт. (1:33-49)[6]