Я карабкаюсь по склону скалы, где и нахожу прибежище. После я замечаю, что здесь расположился и мой двоюродный брат[8].
Хилл сообщает нам, что сновидец ранее был католиком, однако к тому времени, как ему приснился этот сон, разуверился, что, конечно же, и спровоцировало его психику на демонстрацию таких образов, как рушащийся собор. Когда мы анализируем сон, личный уровень – первое, с чего мы должны начинать; только разобрав личное, можно переходить к архетипическому пласту. Нечто архетипическое в образах этого сна явно присутствует, недаром Юнг неоднократно подчеркивал, приводя множество примеров, что такой образ, как церковь в руинах, означает, что мы имеем дело с коллективным уровнем психики: в таких случаях проявляет себя распад нашей прежней культуры, ее традиционалистских, конвенциональных устоев[9]. На Апокалипсис указывают зеркальные образы рухнувшей церкви и разлагающегося от СПИДа священника, равно как и упоминание сна об экологической катастрофе.
Возможно, это прямо и не касается нашей темы, но для меня проблематика СПИДа тесно связана с возможностью трансплантации. Я против трансплантирования органов, и иммунная система со мной согласна. Иммунитет не принимает пересаженных органов, его просто убивают. Я же стою горой за иммунитет, для меня он близок к бессознательному.
Жабы
А далее книга Откровения потчует нас жабами, которые появляются в шестнадцатой части, когда «семь чаш гнева Божия» оказываются излиты на землю:
Шестой Ангел вылил чашу свою в великую реку Евфрат: и высохла в ней вода, чтобы готов был путь царям от восхода солнечного. И видел я выходящих из уст дракона и из уст зверя и из уст лжепророка трех духов нечистых, подобных жабам: это - бесовские духи, творящие знамения; они выходят к царям земли всей вселенной, чтобы собрать их на брань в оный великий день Бога Вседержителя. (Откр. 16:12-14) (См. рисунок 7.2)
В практике аналитической психологии не так уже редко приходится сталкиваться с упоминанием о жабах и лягушках. Даже Ницше был одержим идеей «проглотить лягушку», что ему регулярно снилось. Юнг в своих «Семинарах о Ницше» дает следующий комментарий: «Так проявляет себя неприглядная сторона жизни, низменная природа человека, того низкого существа внутри человека, чье место обитания – болото»[10]. В самом деле, Ницше пытался избежать встречи с этим существом, со своей тенью. Однако тот же Юнг считал, что жабы и лягушки символизируют «первую попытку природы приблизиться к человеку… Они – символы человеческой трансформации». И надо отдать этим земноводным должное: свою трансформацию, превращаясь из водяного головастика в амфибию, проходит каждый из них. Не забудем и о сказочном принце, превращенном в лягушку: принятый и возлюбленный, он трансформируется из низкого и жалкого создания в прекрасного принца.
Книга Откровения, однако, предлагает нам нечто противоположное тому, что грезилось Ницше. Никто не глотает жаб, напротив, они извергаются из уст, характер отношений с этим низменным началом здесь оказывается другим. Приведу вам в связи с этим любопытнейший апокалиптический сон из записанных Хиллом:
Я нахожусь в пустыне, недалеко от города Аламогордо [где проводились первые опыты атомных взрывов]. Я открываю дверь разбитого домика с жестяной крышей и вижу моего отца. Он сияет, полон достоинства и держится совсем не так, как он, заядлый алкоголик, ведет себя в реальной жизни. Он говорит мне, что время пришло и указывает на дверь. Я взволнован и озадачен, но причину своего волнения понять не могу.
Вскарабкавшись на видавший виды велосипед, я мчусь вниз по склону к лежащей у подножья пустыне. Горизонт открыт, и на темнеющем небе видно мерцание городских огней. Воздух ощутимо заряжен, кажется, что вот-вот ударит молния. Я вдруг понимаю, что сейчас упадет ядерная бомба и мчусь навстречу ей, на Уровень Ноль. В реальной жизни я вряд ли испытал бы в подобных обстоятельствах большую радость.
На Уровне Ноль молний нет, зато гремит гром. Вместо бомбы, паря на перепонках, легко, как перышко, на землю спускается лягушкоподобное существо около метра в длину.
Едва опустившись на землю, существо, однако, тут же подвергается атаке со стороны местных жильцов. Они избивают его, не ведая пощады. Я прихожу на помощь несчастному созданию в тот самый момент, когда они собираются полить его бензином и поджечь.
Я читаю ему детские книги и надеюсь, что оно выучит английский. Мой новый друг мудр, однако проявляется это по большой части в его играх. Он ловко шныряет от одной кроличьей норы к другой. Я не могу до конца понять его, но нутром чувствую, что, играя, он демонстрирует изрядный ум – как это делают дети[11].