Это вложение из камня — оно было окружено яичной скорлупой (яйца связаны с символикой поднимающейся кундалини) — было завернуто как мумия или куколка бабочки. Кажется, что змея обвивается вокруг пять раз, и голова богини приподнимается из глубины этого своего рода воротника в форме капюшона кобры. Можно предположить, что этот символизм выражает идею бесконечного возрождения из космического лона. Это такое же подтверждение веры, которое мы обнаруживаем на камнях с грудями в гробнице Трессе, только показанное другим образом и другими символами. Мать «с верной грудью» — это тот же космический источник силы для развития, тот же созидающий и разрушающий принцип, что и левиафан океана или змеиная сила кундалини.
Принятие змеи как символа созидающей богини на Востоке, пожалуй, произошло и от того, что змеи очень часто встречаются в священных источниках, бассейнах и пещерах — в них видели гения священного дающего жизнь источника в осязаемом образе.
Индия, где идея о кундалини, как я полагаю, разработана шире всего, богата нагами (священными змеями) и фольклором о них. На рис. III (а) я показываю пятиглавую кобру, как она изображена на рельефах известных буддийских ступ в Санчи, Центральная Индия; она соединена со Священным Древом, (d) почтительно украшена гирляндами, как семиглавая кобра. «Священное колесо» (или лотос или сияющее Солнце) также имеет почетную гирлянду на своей оси (Ь). Эти рельефы91 богаты религиозным символизмом, который был распространен в Индии в столетия непосредственно перед рождением Христа. Пятиглавая созидающая змея напоминала верующим ведические гимны, в которых Великая Мать Адити, Божественная Корова, як (это каузативное «слово») является истоком всего бытия, «пяти типов созданий». Семиглавая космическая змея символизирует другую категорию творения, но «пять типов созданий» остается популярным перечислением и снова проявляется в пяти источниках для крещения источника Гвиона, который ответвляется от бардовского источника познания в традиционную иерархию валлийских бардов, у которых пять источников связаны с девятью племенами или пнями.
Профессор И. Пжилуски отождествил ведическую Адити с Анахитой из Авесты (символ: планета Венера), а также с персидской Ардви, которую он считает лидийской формой, а также истоком для этрусской Артумы и греческой Артемиды92 или «Дианы». Сама Диана, возможно, мне стоит это добавить, — это классическое латинское имя Артемиды, которое Леланд обнаружил в римско-этрусских народных сказаниях в форме Тана, ее спутником был Меркурий, а братомсупругом Люцифер93. (К слову: имеет ли Анахита какую-то связь с тантрической чакрой анахата, содержащей мистически соединенную одновременно мужскую и женскую утку или гуся Ханг-Са,которая — это вселенная как Шива-Шакти[94]? Или с Анат из чрезвычайно интересного поэтического текста профессора Вироло, который недавно был открыт в Сирии и о котором профессор рассказал нам на этом собрании? Стоит вспомнить о том, что «ан» на санскрите — это корень, имеющий значение «быть», а в шумерском языке этот корень имеет значение «Первый Принцип». Ассирологам и санскритологам стоило бы поработать вместе, чтобы исследовать происхождение этого «ан» в обоих языках. Вполне может быть, что философские названия в обоих языках происходят еще из одного, более древнего, о котором нам еще ничего не известно, который мог быть записан еще не расшифрованными индо-шумерскими символами.) Пжилуски указывает на то, что Ардви — это Великий Источник или река, а также Великая Мать; что река Танаис также называется «Дон», и когда он сравнивает это с кельтским Дану-виусом, Дунаем, по лингвистическим причинам возникает предположение о том, что кельтские Дон или Дана (то есть гэльское «Великая Богиня-Бог», позднее Дагда, другие имена которого в зависимости от подчеркивания женского или мужского характера — это Бригит-Бриан) также может значить «Великая Река», мистический «источник» всего сущего. Полагаю, что символичность Даны ясна из ирландской аллегорической литературы. В Галлии у нас также есть бог-богиня «Борво-Борва», кипящий или пенящийся «источник», который встречается в названиях многих мест, в которых имеются горячие медицинские источники. Д’Арбуа де Жубэнвиль приводит хорошее доказательство идентификации древнего корня «Ьогт» (отсюда Бормо-Бормана) — который он правильно или неправильно считает лигурийским — с кельтским «berv» или «borv», то есть «кипеть», в значении кипящего (или пенящегося) источника. В любом случае нет сомнений по поводу того, что бог-богиня Бормо-Дамона идентичны с Борво-Дамоной. С точки зрения этого специалиста по кельтским языкам корень «Ьогт» значит журчание проточной воды. Он также указал на то, что Sequana (Seine) (Секуана (Сена)) состоит из корня «seiq» и суффикса «апа», женской формы от «апо», в значении «течь» (ср. санскритское прилагательное «секана-с» в значении текущий или кипящий). Он выводит Ротанос (Rhotanos), древнейшую форму Роны (Rhone) от «красный ход», от индоевропейского «ret», «то, что движется, катится» как колесо повозки (санскритское «рата-с», колесница). Для подтверждения он приводит значение французского «cours», например, в «cours d’eau»(также в английском: course = бежать или течь и «water-course», быстрый, в частности имеющий водопад ручей
95). Может и не стоит напоминать о «колесе» в качестве эмблемы, о Солнце, которое движется по небосклону. При этом колесо со спицами очень сильно напоминает небесное тело с его лучами. Как я уже отмечала, эта же фигура берется и как символ для лотоса, в смысле того, что цветок лотоса содержит «семя» бытия. (Ханг-Са также является второй половиной этого семени, как и в случае с Шива-Шакти.) Валлийская аллегорическая поэзия знает «источник Гвиона» как источник бытия и вдохновения бардов. Он кипит в котле созидающей богини Керидвен, висящем над зажженным девятью музами огнем. Это котел кельтского Великого Бога, Дагды — его сложно отличить от Даны, — хотя Дагда в аллегорических генеалогиях христианских времен выступает как отец Бридгет, а богиня играет роль герметического «слова». Из этого валлийского кратера или котла поток вытекает в пять источников для крещения, откуда появляются девять растущих ответвлений или бардов. Это указывает на гностическое или вероятно кабаллисти-ческое влияние. Валлийский фольклор хранит общий обзор аллегории в истории Керидвен, Старухи (жены Гвиона, который по одной из других версий истории является рыбаком). После того как Керидвен превратилась в курицу, она проглотила пшеничное зернышко, в которое превратился юноша, которому она поручила приглядывать за ее горшком и который, когда варево из горшка сбежало и обожгло ему палец, облизал палец, после чего немедленно обрел знания и мудрость видящего. Спасающийся от ее гнева юноша прошел ряд превращений, но Керидвен также каждый раз превращается в нечто иное и догоняет его. «Старая ведьма» забеременела от этого «зернышка» и родила в надлежащее время поэта-видящего Тилиесина, которого также называют «Светлый образ». Этот бардовский псевдоним, намекающий на герметический характер ответственного за известную рапсодию^0 барда, может быть заимствован из каббалистических представлений, которые, в свою очередь, могли взять идею «отраженного изображения» с образа созидающего божества древней космической религии. В финикийской религии в символах имен пантеона это полностью разработанная идея97 — особенно, что касается Татин пне Баал, T-N-T, изображения или отражения Господина. Танит — это карфагенское название Астарты — Матери-Богини. Символ этой карфагенской богини, конус с прямоугольной фигурой на нем, состоит из двух вертикальных прямых линий, которые внизу соединяются еще одной прямой линией, а под ними изображена точка в круге. Символика вполне понятна. Иногда обычные «рога» с каждой стороны несут голуби. Идея «отражения» разработана и в легенде о созидании из Японии. В так называемой «Хронике», которая была записана в седьмом и восьмом столетии от Р.Х., имеется такая легенда. Но в её ранних, фабульных частях это, по моему мнению, записанные воспоминания о вариативных версиях аллегорического религиозного балета, значение которого было утеряно в потоке буддизма, импортированного из Кореи и около 6 столетия овладевшего всей страной98.