Но войско матерей закричало от ненасытной жажды крови, они хотели проглотить все миры, включая богов и демонов. Напрасно Шива обращался к ним: «Ваше дело заключается в том, чтобы защищать все существа, откажитесь от своего мерзкого намерения»! — но они не слушали его. Шива снова был вынужден обратиться к Вишну-Блюстителю, чтобы противостоять силам уничтожения, которые он сам призвал. Ужасное проявление Вишну (гхора-мурти) получеловек-полулев (нарасимха), разрывающий когтями тело поверженного врага8, смогло противостоять своим гневом их ужасу. Из своего языка он сотворил «госпожу речи» (Вак, Сарасвати, шакти Брахмы), из собственного сердца «Майю», свою собственную шакти-блюстительницу мира, и из своего полового органа «украшенную венком цветов форм бытия» (бхавамалини), — а из своих костей Кали, Темную, поглощающее всё время, госпожу мест казни в венке из костей. О ней говорят: это она выпила кровь демонов и ее называют на земле «высохшей Ривати». Эти богини набросились на буйствующих матерей, которые вышли из Шивы, и вынудили их обратиться за защитой к Вишну. Вишну приказал им: «Как люди и животные долго лелеют порожденное ими, так и вы должны беречь миры, защищать благочестивых и выполнять их желания». — Так ужасные умиротворяются, их яростная дикость уходит; в мифе их изначальная ужасность превратилась в привязанность к Богу-Блюстителю: они вошли в круг благословляющих божеств, которые в рамках культа близки к благочестивым людям. Умиротворение как в греческом мифе, когда гневные эринии превратились в милостивых эвменид.
А Андхака, демон неистощимой жизни, каждая пролитая капля крови которого превращается в нового Андхаку, напоминает Лерней-скую гидру, змеино-хтоническую жизненную силу, у которой на месте каждой отрубленной головы вырастало семь новых. И только пламя огня, который Прометей украл на небе, в руке Геракла помогло победить ярость этого земного существа. В индийском мифе никакой Геракл в ходе выполнения своих подвигов не убивает гидру, — в любом случае уничтожение гидры является всего лишь одним звеном в цепи противостояния с его врагом Герой, Богиней Луны и Матерью Землей, которая не хотела отпускать его и послала к его колыбели чудовищных змей, которых младенец Геракл задушил и таким образом впервые продемонстрировал свою сверхчеловеческую силу.
Победа над гидрой в одном случае и над Андхакой в другом имеют, так сказать, противоположные знаки. В Элладе имеет место действительно победа над материнским принципом, а в Индии он умиротворяется и вводится в круг священных сил. При этом матери не теряют ничего из своего величия и мощи.
Преодоление земного и материнского жизненного принципа Гераклом (и Тесеем), посредством победы Аполлона и небесных богов, как Бахофен выразился по поводу Античности, находит свое христианское соответствие в Спасителе, нога которого раздавливает змею. Эта христианская победа мужского и небесного принципа над женским и материнским наиболее мягко описывается в определенных изображениях вознесения Марии, например, в Сьене9. Мария лежит бездыханной на своем ложе, окруженная апостолами, Божий Сын со свитой ангелов спускается с небес, чтобы забрать ее душу с собой. Он стоит у ее ложа и держит на руках ее душу в образе младенца: сын держит свою крошечную мать, прижав ее к груди, как однажды мать держала на своих руках его новорожденного. Женский земной принцип, в котором божественное в форме сына нуждалось для того, чтобы спуститься с небес и обратиться в земного человека, стал «Mater purissima», «Vas spirituale», то есть духовным сосудом10, у нее забрали все земное, в том числе изначальную земную силу. Божий Сын берет земную мать как невинного ребенка на свое небо, чтобы возложить на нее там корону: материнское и земное при этом полностью уничтожается противоположной мужской и небесной силой и она поглощается небесной сферой. Триумф, с которым Кали попирает труп Шивы, является полной противоположностью этого, своего рода ответом Индии на христианскую Мадонну на руках сына, который берет ее с собой к небесной жизни.
II
Идея избавления всюду связана с мистериями Великой Матери, — как душа в своем высшем стремлении может не обратиться к древней Великой Богине и не ожидать от нее материнского утешения, сил, которых ей иначе взять неоткуда? Естественно, всемогущество Матери в качестве Великой Майи и неистощимого лона творчества вызывает такой вопрос: «Кто избавит мир от матери»? или: «Кто избавит мать от самой себя? От этой немой одержимости самой собой? От неистового материнства, в равной степени поглощающего, но и питающего все»?
Геракл и Иисус являются двумя мужскими ответами Запада на этот вопрос. Йог, который воспринимает всех богов как скованных майей владык космических пределов и поднимается к освобождению от мира в целостности его связей и содержания, к полному отъединению индивидуального духа от первоматерии (кайвалья), — это индийский мужской путь. Наиболее известным в мировом масштабе представителем этого пути является Будда.
Миф о Будде также намекает на освобождение от матери: она умирает на восьмой день после рождения Избавителя и в одном из преданий ее называют Майей. Будда не рождается из лона матери, как другие живые существа, он, как и другие носители нового мирового порядка, например, Индра в Ведах, выходит из ее бока и с первого вдоха обладает сознанием. Он совершает торжественные шаги во все четыре стороны света и провозглашает: «Я самый старший, я величайший в мире»! — праматерь без мужчины устраняется в качестве первоначала бытия, покончено с почтенным материнским лоном, которого не видели ни одни глаза.
Младшая сестра матери, которая воспитывает осиротевшего Будду, называется в палийском каноне буддизма Махапраджапати — это имя становится понятным, если прочитать его на санскрите как Маха-Праджавати, то есть «Великая богатая творениями». Но само это имя приобретает смысл только если перенести его как «майю» на мать Будды как отражение Великой Праматери, как преодоленную мифическую мировую силу: «Великая богатая творениями» — это естественное название для великой Матери Мира, чье принуждение к произведению на свет и принятию в себя жизни во все новых существах на протяжении эонов было разрушено просветлением Будды.
Естественно, Великая Мать не была бы приводящей все в движение мировой силой (шакти), которая воплощается во всех образах индийского пантеона и которая в каждом творении и в любых проявлениях творений рождает самоё себя, если бы ее представляли только в виде костлявой фигуры со смертельным оружием в поднятых руках и пьющей кровь уничтожительницы; начальная молитва Кали-ка-пураны славит ее «как Спасительницу (тарани), как Выводящую за пределы из темноты незнания и как изначальную силу победы над самим собой и освобождения» — и одновременно превозносит ее в качестве «чаровницы (вимохини), которая очаровывает всех живых существ и поэтому является майей раскрывающегося Бога, уничтожающей простое сознание существ». Всесильная завораживает и запутывает в качестве Майи и незнания (авидья) и выводит за пределы (тарани, Тара) в качестве просветляющего знания (видья).
«Тара» — это Великая Богиня как защитница и избавительница. «Тарати ити Тара» — «она дает счастье, поэтому имя ей Тара11». — Рельефное изображение Тары (1096 год от Р.Х.) показывает ее в качестве спасительницы в беде: она защищает от воды, огня и ветра, от слонов, львов и змей, от демонов и несчастья в открытом море, от тюрьмы, воров и королей. — Брахманда-пурана называет Тару (в ее воплощении Курукулла) «владычицей судов» (Наукешвари), «которая может успокоить наводнения12». У нее есть бесчисленные прислужницы на судах, которые занимаются спасением попавших в кораблекрушение. В этом она похожа на Мадонну в качестве «Стелла Марис», то есть «Звезды Морей», у которой христианские мореплаватели просят защиты и помощи. — Всеспасительница говорит о себе: «Из океана многих страхов я хочу спасать существ, поэтому мудрейшие среди мудрых почитают меня как Тару13».