Таким образом амазонки, которые сначала были приносящими жертвы воительницами с обеими или одной обнаженной грудями, стали в убежище служительницами Эфесии. Они остались непосредственными помощницами или даже жертвами многогрудой богини, на что указывает символическое увечье5. Сама Греция, где гораздо чаще изображали обнаженного мужчину, а не обнаженную женщину — несомненно, чтобы избежать непредвиденного влияния, исходящего от женского тела, — показала свое отрицательное отношение как к много-грудию, так и к амазонкам. Хотя в Греции местами и был воспринят культ Эфесии, это в общем происходило только по той причине, что он был «иностранным». Победа греков над амазонками воплощает — это можно утверждать с полной уверенностью — для Греции не только победу народа, но и победу этики Запада. Это не только покорение природы (и не только азиатской природы) грекам (человеку) — но и покорение двум героям, которые символизируют Грецию: Гераклу и позднее Тесею, великим победителям чудовищ. Эти герои были преисполнены любви к тем, кого они покорили — к Пентесилее и Антиопе. Расин понял, что в богатой страданиями истории семьи Тесея сын амазонки Ипполит играет особую роль. Ведь он стал жрецом и служителем — обратите внимание! — ужасной Артемиды.
Как мне кажется, это достаточная причина для оправдания введения Эфесии в ряд богинь-матерей Азии. Чтобы понять ее лучше, я теперь хотел бы, начав издалека, рассказать, что мы знаем о ее святилище. Затем мы рассмотрим ее облик и культ. И в конце мы грубыми мазками очертим ее историю вплоть до наших дней6.
Английские и австрийские экспедиции дали нам знания о развалинах Артемизиона и его окрестностях. Пустынное и заболоченное место, в котором располагался Артемизион, было открыто Джоном Тертлом Вудом. Затем здесь в период с 1869 по 1874 год проводились первые несколько бессистемные исследования. Раскопки, которые более планомерно проводил Дэвид Хогарт со своими сотрудниками, привели в период с 1904 по 1906 год к открытию целого ряда изначальных храмов периода от 700 года до окончательного разрушения во время вторжений готов в третьем столетии от Р.Х. Именно благодаря австрийским исследованиям 1896—1909 годов, а также в период после 1925 года нам стало известно то немногое, что мы вообще знаем о периболе святилища, который постепенно расширялся вокруг храмов; эти исследования привели и к обнаружению содержательных остатков эллинистического города Артемиды, который постепенно был скрыт наносами Кайстроса, как, например, Милет под илом Меандра7.
В этом сжатом докладе я могу лишь кратко рассказать об общей истории святыни и ее храмов. Первый храм был основан амазонками; и это было, как я уже попытался объяснить, не случайно. Каллимах поведал нам о находке древнего идола в иле Кайстроса. Почитание Матери-Земли, мы это еще увидим, было связано как в Азии, так и в Греции — за исключением крупных городов — с моховыми болотами, таинственными местами оплодотворения растений и животных. Небесные олимпийские боги в Греции обитали на вершинах, а богини плодородия охотнее селились на плодородной почве топей и разложения, в теплых испарениях, которые выдыхают гниение и одновременно порождают жизнь, где кишат черви, черепахи и крупные голенастые водоплавающие птицы, о которых позже поведал Гомер, и которые били крыльями на болотистых берегах Кайстроса, пойманные местной Артемидой, владычицей зверей.
Здесь амазонки нашли первую статую-ксоан, которую они объявили богиней дерева. Каллимах рассказал об этом в гимне «К Артемиде» (III. 237 ff.), где он обращается, как заявляет сам, к богине «с тысячью обителей и тысячью святилищ». Автором текста является ученый поэт, который занимал должность библиотекаря в Александрии и умел черпать знания о культах из самых лучших источников — из самих святилищ. Он красноречиво напоминает о первом основании перед прибытием Андрокла и его ионийских спутников, о первом танце войны Гиппо и его спутников вокруг легендарного «бретас», танце для Упис, «Упис анасса», этой Матери-Земли с таким восточным (месопотамским!) именем. Пронзительные звуки пастушей дудки тогда раздавались вплоть до Карии, в Сардах и на Берекинте, везде, где собирались призванные и посвященные спутники Эфесии: Геката Лагинская, Кибела-Кибеба из Пактолоса и Пропонтиса, храбрые возлюбленные Хумбаба, Комбабос и Аттис. Центром святилища был простой критский алтарь, плоский алтарь со священным древом, бук амазонок, с изгородью вокруг него. Это храм А, доэллинистический характер которого Р. Валуа8 успешно доказал в споре с Э. Лёви9. Он находился в топи, в болотистой местности, которая благоприятна как для смерти, так и для жизни — и за то и за другое отвечает Артемида. Эта атмосфера способствует и жажде мести, которую Эфесия продемонстрировала позже, особенно по отношению к киммерийцам Лигдамиса, когда они дерзко осквернили местность вокруг храма А. Он уже был посвящен азиатскому культу, на что указывает дипломатичное и уважительное признание со стороны ионийцев Андрокла, когда те прибыли сюда около 1045 года до Р.Х. И снова мы благодарны Каллимаху (гимн «К Артемиде» с. 251 ff.), который дал лучшее описание этих событий.
Я везде неутомимо защищал историческую достоверность текстов и преданий так называемых прапериодов греческо-восточной истории, которые неразумное современное брюзжание называет «мифическими». Это касается начала первого тысячелетия и более позднего времени, хотя уже открыто и исследовано до последнего уголка такое множество античных объектов, дающих нам соответствующую информацию, что мы можем буквально прикоснуться руками к жизни людей того времени. Какое значение имеет для нас возможность обратиться к третьему тысячелетию и даже к более ранним временам? Длительное время современные исследователи Древней Греции боялись замечать материал, который не укладывался в их устоявшиеся взгляды, хотя этот материл и был очень богатым. Возможно, они не хотели замечать инородное влияние на культуру ранней Древней Греции? Но противоречия в таких информативных древних останках заставили их задуматься. Постепенно и только в самое последнее время современные исследователи научились правильно оценивать вещи, которые раньше несправедливо называли вымыслом.
Вторжения Лигдамиса переплетается с историей лидийских мерм-надов из Сард; в этом у нас сегодня больше нет сомнений. Феодор Самосский построил на руинах храма А, возможно, за счет денег, которые он получил от города из добычи киммерийцев, храм В10, первое каменное сооружение с фундаментом; он еще был маленьким, но уже выходил за пределы плоского алтаря А. Храм В меньше чем через сто лет (точная дата еще не установлена) вероятно из-за разрушительного влияния Кайстроса был заменен новым строением. Так возник храм С, творение критянина Херсифрона Кносского и его сына Метагена; это архаичная Артемизия, которую греки хотели бы видеть как первый Артемизион Эфесский и который несомненно был как минимум одним из старейших ионических храмов с перистасисом в Азии. Когда Крез в 559 году появился на равнине перед Эфесом, чтобы изгнать оттуда своего племянника Пиндара, который восстал против него, колонны храма С, как мы знаем, уже стояли, ведь хитроумная Феста приковала себя цепью к одной из колонн перистасиса и таким образом обеспечила себе священную защиту. Так было основано первое убежище. Наверное, набожность лидийца не позволила и ему нарушить эту защиту .