Выбрать главу

Прежде всего верховные жрецы. Артемизион Эфесский — это теократическое господство, в котором Эфесия передавала свои властные полномочия пестрому, вполне азиатскому жреческому двору. Верховный жрец-владыка28 является евнухом; как при этом не вспомнить о жертве, которой требовала от своих жрецов Кибела из Пессинунта? Впрочем, этот обычай пришел из древнейших времен; оскопление оставалось распространенным вплоть до исчезновения этого важного жречества. Мегабиз — это распространенное иранское имя, его можно сравнить с именами Баттакес и Аттис Кибелы; это официальный титул. Хотя и кажется, что надпись из Приены, единичный текст времен 334—333 гг.,и указывает на преемственность по греческому типу, то есть семейную 29

преемственность , существует не меньшая уверенность и в том, что в Эфесе выбор верховного священника каждый раз происходил в форме усыновления, это чуждый грекам обычай, который обнаруживается у жриц Амона в Египте30. Эта традиция, как и титул верховного жреца, который указывает на персидское происхождение, видимо, пришла в Ионию из иранской Азии. Разрисованная статуя из слоновой кости, предположительно Мегабиза, была найдена в сокровище храма А в Эфесе; она происходит из времен Мермнадов из Лидии, то есть до Ахеменидов. Если в данном случае речь действительно идет о жреце-евнухе, главе культа (критические сомнения вполне могут иметь место), суть этой функции может показаться чрезвычайно примитивной: мягкое, гладкое и улыбающееся лицо несомненно говорит в пользу предположения Хогарта и его сотрудников: на голове у статуи калаф, напоминающий тиару турецких дервишей или камилавку православных священников. На ней длинное азиатское одеяние с рукавами, которое стянуто на бедрах поясом; ее руки касаются крупной цепи, которая как четки лежит на ее шее. Это символ должности предстоятеля и напоминание о клидах изначального ксоана Артемиды. Естественно, облик этого верховного жреца с такими азиатским именем и одеянием должен был претерпеть изменения в течение столетий, даже если мы и не имеем оснований судить об этом. Во время, когда Апеллес рисовал его, он, вероятно, как и его богиня, выглядел больше по греческому вкусу31; тогда его преимущественно называли неокором. Но и тогда он видимо сохранил свой характер азиатского жреца, что можно сравнить с лидийцами, которые в Эфесе были предшественниками магов Анахиты. Кроме Ирана Ахеменидов он очень сильно напоминает характерных первосвященников хеттских рельефных изображений, которые также отличались тиарой и длинными одеждами. Привилегия контроля за женской свитой Артемиды была весьма важной, она действовала на протяжении длительного времени и появилась еще до административных задач, которые были характерны для него, когда Ксенофонт и Александр познакомились с Мегабизом. Но ведь многим особенным отличаются и жрицы. Они несомненно назывались корами, девственницами, неокорами, но в первую очередь мелиссами, жрицами-пчелами, и это название указывает, как и в Фере в шестом столетии, не только на теократическую организацию пчелиного роя, но и на гибридную богиню, как ее можно увидеть на подвесках янтарного ожерелья из Камироса (Родос). Пчела, которая в Малье была известна как королевский символ на Крите, много раз встречается на изображениях на объектах сокровища Эфеса; она не менее часто встречается на перепоясанных ксоанах элинистической эпохи32. В Эфесе имелись и эссены, «короли пчелиного роя», класс привилегированных жрецов, который в азиатском мире до сих пор известен только по Артемизиону из Эфеса; это был самостоятельный класс жрецов, а не просто обычная культовая общность. Название встречается одновременно на эллинистических надписях и в текстах. Эти эссены во времена Августа превратились в простых священников, они в этом случае занимались управлением финансами или подготовкой праздничных пиршеств, которые всегда сопровождались определенными жертвами. Тогда они назывались гестиаторами или дайтумонами. Но до времен Павсания они должны были соблюдать временное целомудрие; они и дальше напоминают древние сообщества, которые у вавилонян, хеттов и семитов вели монастырский образ жизни. С ними сравнивали иудейскую дохристианскую секту эссенов (эссеев), но было бы неправильно придавать этому сравнению слишком большое значение.

До первого столетия нашей эры, когда экзотические жрецы стали посмешищем для скептиков — впрочем, это может случиться с каждым культом — и материалом для авторов комедий, эти так сильно пронизанные азиатским духом братства обладали большим могуществом. Но не только они подчеркивают негреческий характер эфесского жречества. Не следует забывать о развитии, которое имело место в Артемизионе относительно сохранения торжественных одеяний, предметов культа и литургии службы жертвоприношений, которая всегда сопровождалась музыкой и пением. В Эфесе всегда присутствовали богословы и музыканты, хоры, а также странные служители культа, которых называли акробатами, танцоры на пуантах, о которых напоминают охранительные образы, имеющиеся на вратах героона в Трисе. Участники плясок смерти являются стражами восточного «рая». Акробаты имеются и в Магнезии на Меандре в свите Артемиды Левкофрины, она также была Матерью-Землей, которая превратилась в Артемиду. Танцоров из Котиэума можно сравнить с «Sodales ballatores Cybelae», братством танцоров Кибелы; их танцы напоминают танцы Аттис Реа-Кибелы, преисполненной любви богини, и, возможно, также древние запреты наступать всей стопой при пересечении порога и освященных дворов. В 104 году от Р.Х. во времена известного посвящения С. Vibius Salutaris в Эфесе было не меньше двадцати акробатов. Это маленькое азиатское братство, как и другие, смогло противостоять упорным усилиям греков и латинян по переформированию жречества и культа. Факт символического значения!

То, что касается жрецов храма, распространяется и за пределы братств, то есть на участников мистерий и паломников на празднествах богини. Я в 1922 году исследовал совершенно отдельное сообщество эфесских куретов, которое связано с мистериями Солмиссоса, мистериями Артемиды, являющимися в том числе и в античном мире примечательной редкостью33. Благодаря эллинистическим надписям для времени с конца третьего столетия до Р.Х. установлена связь куретов с Артемизионом. Любые сомнения исключены, хотя раньше они были очень сильными; мы видим странную схожесть Артемиды Даитис из Эфеса с Изодаитесом, Дионисом культа мертвых, обычай, который Фрина на свой страх и риск принесла в Афины после поездки со своим возлюбленным Праксителем из Книда в Эфес и Парион. Эллинистическая Артемида Эфесская была связана в Кларосе не только с Аполлоном, но и с погруженным в тайну Дионисом, чья власть после смерти Александра возросла в самих Дельфах, в Делосе и Александрии таким образом, что с тех пор его символы обнаруживаются рядом с символами богини охоты везде, даже в Кампании и в Неми34.

Дионис и Артемида, боги благополучия, были в греко-латинскую эпоху великими защитниками культа мертвых и направленных на потустороннее надежд. Это касается всего древнего мира от Востока и до Запада. С учетом Кларосского оракула здесь кроется одна из причин, приведшая в итоге к распространению культа Эфесии с одного конца Средиземноморского бассейна до другого. Дионисийские куреты, которых можно сравнить с корибантами, чьим мифическим прародителем был Корибас, согласно преданию отец Скамандера, являются вооруженными танцорами, их можно сравнить с амазонками. Изначально они прибыли в Эфес с Дионисом, которого опекали в его детстве. В македонское время куреты начали заниматься и управлением, когда Пропелаос от имени Лисимаха (302 год до Р.Х.) занял Эфес35. Но они оставались — согласно спискам, в большом количестве найденным австрийской экспедицией в 1904 году —36 Κούρητες.. εύσεβεις, обозначение святости, которое напоминает о посвященных Самотраки; у них была не только «контора»,как бы мы это назвали, в городе: в храме они имели задачи в рамках культа. Они были посвященными, хранителями колыбели Диониса, ликнона, их также можно сравнить с «fanatici» Ma-Беллоне, ведь в их братстве был и ίεροσαληιχτής, трубящий в рог согласно своей должности. Он сопровождал танец с оружием, который показывали по поводу мистерий на Солмиссосе, таких странных и своеобразных, что я уже однажды пробовал рассказать о них и дать их описание37. Сегодня мы знаем о них все вплоть до мелочей, как минимум что касается эллинистической эпохи.