Крест Стихий был готов на сто процентов. Вий Быстрозоркий, после того, как мы предъявили ему совершенно здорового Кащея, совершенно искренне зарядил все Сердца Султанов, от чего те сияли так, что было больно смотреть. Креол сообщил, что выстрел по Червю, физическому телу С`ньяка гарантированно его убьет. Я же ощущал беспокойство. Мы набрали огромную армию. В ней были обученные шаманы дэвкаци, балеарги эйстов, колдуны начиная от мастера заканчивая архимагами, несколько десятков тысяч боевых автоматов, Руорк жадно потирал руки и ежедневно с конвейера выпускались сотни подобных им, а также большое количество обычных солдат. Каждый из них более менее сносно владел оружием, которое мы покрыли серебром, от нежити. Артефакторы, алхимики и зельеделы с ног валились, выполняя наши заказы. Креол литрами требовал Благовоние Зкауба, Философские камни в бутылках по пол-литра, а также по моей просьбе каждому магу Серой Земли провели ритуал закрепляющий душу в теле, дабы ни один демон не мог вырвать её силой. За эти три года Креолу приходилось дважды использовать Длань Инанны. Души Света у нас к тому времени уже были. Люди не железные, а земля в Серой Земле хоть и щедра на урожай, но постоянно её доить, используя заклинания плодородия, тоже не есть хорошо. Плюс это положительно влияло на имидж Креола Милосердного. Да, именно, жители Серой Земли после выполнения архимагом Длани Инанны, переименовали Креола Разрушителя в Креола Милосердного. Когда он об этом сам узнал, то долго смеялся.
Я тоже не сидел без дела. Мои пленники прошли через обряд Абсолютного Подчинения, все, включая душу Малахитницы и Шаб-Ниггурата. Кащей Бессмертный когда узнал, что я держу её душу в посохе впервые за тысячелетия жизни расхохотался и через три минуты попросил передать её душу ему, за разумную плату. Мне не жалко, так как Кащей пообещал мне душу любого архидемона которого он поймает. Размен души богини путь и слабой, даже на душу сильного архидемона выглядел не особо честно, но мне плевать.
Креол таки женился, чему откровенно радовался я и Алкеалол. Дедушка Креола периодически сидел с внуком показывая ему красочные иллюзии, за которые любой кинорежиссер душу продал бы, лишь бы они были в его фильме. Не забывали мы отдыхать, вернее Ванесса не забывала выдергивать Креола из кабинета при моей и Тивилдорма помощи. Я кстати предложил ему переселиться в нормальное тело, но пока отказался. Мол, ему спокойнее. Он каким-то образом создал пространственный карман, привязанный непосредственно к третьему началу души, в который упрятал свой танзанит и теперь был очень счастлив, что может передвигаться как хочет по всей территории Серой Земли.
Портал в Лэнг все еще был открыт, ведь именно через него планировалось попасть туда. Креол хотел войти в Лэнг в наиболее близкой от замка Кадаф точке. К сожалению, открывать портал с помощью Камня Врат было слегка рискованно. Начнем с того, что Йог-Сотхотх и Носящий Желтую Маску знают о намерении Креола захватить и уничтожить Лэнг. Поэтому они, фигурально говоря, поддавались Креолу, когда тот вошел в замок Кадаф и вонзил посох поглотитель в Йог-Сотхотха. Но здесь не книга, а реальность. Суровая и не терпящая ошибок. Если Креол станет новым Азаг-Тотом и не сможет контролировать свою силу, то девятый Азаг-Тот пройдется косой смерти по множеству миров. Помимо этого, я запряг Креола тем, чтобы он выковал новый поглотитель, заточенный специально для Йог-Сотхотха. Этот бог-демон, повелевает пространством, поэтому артефакт, способный его удержать должен быть воистину могучим. Креол воспринял мои слова серьезно и на две недели пропал в лаборатории, оставив главенство над Серой Землей на мои хрупкие плечи. Сволочь…
Незадолго до вторжения в Лэнг я решил смотаться в Каф, чтобы забрать некоторые артефакты, которые мне был должен аль-Шугеддим, за мою победу над ним. Властелин Кафа скрепя сердце отвел меня в глубокие подвалы Марибана, о существовании которых я узнал впервые. Вопреки всем ожиданиям в подвалах Кафа было настолько жарко, что даже ифриты-охранники нетерпеливо посматривали в сторону выхода. Аль-Шугеддим спустя полчаса спуска привел меня к большой деревянной двери, на которой были нарисованы замысловатые письмена, написанные на древнем языке джиннов.