А затем светящаяся струя энергии ударила из моей груди в старика со всей силы.
И тогда завопил от боли уже Архимаг.
— Г-гнилое… — в его вое можно было разобрать далеко не все слова. — Не может быть… Как…
А, ну да. Я же сказал, что моё ядро тебе не понравится. Вот та причина, по которой меня так «любит» моё семейство, по которой дядя возмущался моему поступлению в Академию — я магический инвалид с гнилым ядром.
Ядро нормального мага упорядочивает его внутреннюю энергию, превращает её в контролируемый поток. Что делает моё? Ну, ровно обратное: хаос без малейшего намёка на контроль.
— Не-е-ееет! Хватит, хватит! — старик орал и беспорядочно тряс руками; светящиеся лиловые линии вокруг него запутывались, превращаясь из симметричных узоров в спутанный клубок ниток — и, наконец, лопнули.
Я едва не рухнул, осознав, что снова могу двигаться; старик, прервавший ритуал на середине, на ногах всё же не удержался и загремел на пол, закатив глаза и слегка подёргиваясь. Похоже, отдача моего гнилого ядра едва его не прикончила.
Кто бы мог подумать, что это однажды спасёт мне жизнь.
…стоп. Рано радоваться.
Тяжело дыша после отступившей боли, я огляделся по сторонам.
Второй этаж. Единственная дверь закрыта, за ней охрана. Я стою тут; на полу валяется тело деда. Вокруг меня никого, кроме темных культистов.
И если этого было недостаточно…
Я резко дернулся.
В дверь постучали.
Глава 3
— Тормози, — одутловатый Пончин махнул рукой, сигналя напарнику. — Похоже, это здесь.
Сержант Набутылко вжал ногу в педаль тормоза; видавшая виды машина с надписью «Полиция» со скрипом замерла у трёхэтажного здания. Напарники переглянулись.
— Как думаешь, что там такое? — Пончин почесал брюшко, наетое на непыльных дежурствах, и выглянул в окно машины.
— Ни одной ассоциации, — Набутылко глядел на здание. Окна вроде горят, но плотно занавешены; изнутри раздается шум, слышно даже в машине. Собственно, из-за жалоб на шум их сюда и вызвали.
— Сейчас бы нелегалов с шаурмой прессануть, а не это всё, — зевнул Пончин. — Там хотя бы бабки получим, а тут…
— Почти ночь уже, шаурма спать пошла, — Набутылко вздохнул. — Не знаю, почему, но мне не нравится это здание.
— А какой у нас есть выбор? — Пончин распахнул дверцу машины и принялся грузно выбираться наружу. — Давай, пошли. Покажем им грозное лицо закона.
Грозное лицо сержанта Набутылко было далеко от воплощения закона и порядка.
Но вызов есть вызов.
— Пошли, — согласился он, зевая.
Побыстрее разобраться с жалобой, в чём бы там ни было дело — и закончить уже дежурство.
Спать охота.
…стук в дверь повторился — аккуратно, но громко и настойчиво.
— Глава! — голос «якудзы» за дверью был напряжённым. — Простите, но у нас проблемы. Это срочно!
Проблемы у них, вашу мать. У кого проблемы, так это у меня. Затухающие линии схемы на полу, валяющийся безвольной куклой Архимаг и полное отсутствие путей к отступлению.
Крикнуть, чтобы входил? Изобразить, что всё прошло успешно, и теперь в моём теле хозяйничает старик, как и планировалось? Вариант так себе: посыплюсь на первом же вопросе, да и дед может прийти в себя в любой момент. Но какие у меня альтернативы?
Правильно, никаких.
Развить мысль я не успел; дверь распахнулась, и татуированный верзила возник на пороге.
Секунду он смотрел на меня в слегком ступоре, пока я всеми силами пытался собраться.
— Так, значит, у вас получилось, — пробормотал он, переводя взгляд с меня на нелепо раскинувшего руки старика.
Я пожал плечами.
— Так быстро? — он явно не верил своим глазам. — Такая сложная магия… я думал, вы не успели ещё даже ядро поглотить…
Чёрт. Как его там звали?
— Нет повода сомневаться во мне, — я выставил перед ним руку. — Всё получилось. Прошло так, как я и планировал. Сработано на ура.
Принял, бл*ть, заказ.
«Якудза» вглядывался в старика всё пристальнее; как бы тот случайно не дёрнулся.
— Ты говорил, что у нас проблемы, — напомнил я. — Что там такое?
Твёрдый голос, уверенный взгляд — и всё получится. Или мне только кажется, что взгляд уверенный?
— Д-да, — верзила кивнул. — Похоже, за нами пришли.
Следовало бы, наверное, запаниковать, но куда больше-то?
— Конкретнее, — потребовал я. — Что именно произошло?