— Еще нет, — ответил он, потому как не мог позволить Джарлакслу узнать свою истинную цель, таким образом, признав, что за ужасной катастрофой стоит он.
— Я вижу, — не слишком убеждённо сказал Джарлаксл. И Киммуриэль понял, что друг видел его насквозь, как и разгадал его жалкую попытку увернуться. — Ладно, скажи мне, как найдешь её. Я хочу спасти бедняжку и жду, что она окажется полезной.
Если бы псионик потратил несколько минут на логическую оценку своих действий, он мог бы понять — как только Джарлаксл узнает о катастрофе, обрушившейся на Дом Бэнр и Мензоберранзан, он, несомненно, свяжет её с Киммуриэлем.
Но Киммуриэль был слишком взволнован, чтобы раздумывать, а потому снова нырнул в соединяющий кристалл ожерелья, ища Громфа.
И он нашел архимага, который, крича, пытался выцарапать себе глаза. На лице отшатнувшегося Громфа застыло выражение чистого ужаса.
Возликовавший Киммуриэль поменял угол обзора, ожидая увидеть свою мать.
И мгновенно отшатнулся, вцепившись в собственные глаза. В ужасе, он споткнулся и упал на пол — и лишь это одно спасло его разум, ибо падение прервало связь с комнатами Громфа в Сорцере.
Ростом с троих дроу, двуглавый, с ужасными яркими красно-синими мордами бабуина или мандрилла, двуногий и двурукий — хотя руки эти оканчивались длинными щупальцами, покрытыми присосками, которые ловили, удерживали и подтаскивали добычу в пасть монстру — и с гигантским сильным телом, напоминающим ящерицу, могучий и мощный зверь вынужден был присесть, чтобы поместиться в комнату.
До тех пор, пока он без видимого усилия не провалился сквозь каменный пол, взмахивая своим огромным хвостом, который оканчивался лезвиями. Казалось, они больше подходили горному гиганту, могучее оружие с легкостью рассекло грибные и каменные стены, без труда круша их, — несмотря на все мощные чары, которые были наложены с целью укрепить стены башни Архимага Мензоберранзана. Двеомеры казались детской игрой рядом с этим зверем.
Одна голова бабуина завизжала на другую, протестуя, но та только плюнула на соседку, продолжая тысячелетнюю битву между двумя сущностями этого огромного монстра.
Один из самых великих магов смертных миров задрожал и распластался, беспомощно барахтаясь в своей мантии. Он не мог найти слов, чтобы позвать на помощь или молить о пощаде.
Потому что для Принца Демонов Громф Бэнр был не больше, чем просто насекомым.
Джарлаксл влетел обратно в покои Киммуриэля, находя псионика дрожащим на полу в полубессознательном состоянии.
— Какого…? — выпалил Джарлаксл, которого не на шутку встревожило подобное состояние Киммуриэля. У Киммуриэля истерика! У Киммуриэля, который жил в улье с иллитидами!
— Не Кь'орл… — снова и снова шептал псионик. Следуя внезапному порыву, Джарлаксл снял свою волшебную глазную повязку и одел её на друга. В самом деле, защитные и успокаивающие чары предмета помогли Киммуриэлю обрести немного самообладания. Тем не менее, псионик смотрел на Джарлаксла, выпучив глаза и дрожа так сильно, что наемник слышал, как стучат его зубы.
— Что случилось, друг мой? — умоляюще спросил Джарлаксл.
— Не Кь'орл, — заикался Киммуриэль. — Громф… вызвал…
— Громф пытался вызвать твою мать? — спросил действительно озадаченный наемник, пока Киммуриэль продолжал, заикаясь, повторять знакомое имя.
Наконец, на псионика снизошел момент просветления, и он отчаянно схватил Джарлаксла, подтягиваясь, чтобы внимательно посмотреть в лицо друга.
— Архимаг, — пробормотал он. — Архимаг… врата…
— Для Кь'орл?
Киммуриэль кивнул, а потом быстро-быстро замотал головой.
— Врата в Абисс? — предположил Джарлаксл. Он знал, что оставшееся от Кь'орл Одран, Матроны Матери Облодра, по слухам, заключено на нижних планах, служа Бейлору.
Киммуриэль закивал так взволновано, что, казалось, его голова вот-вот отвалиться.
— Не для Кь'орл…
Джарлаксл уставился на Киммуриэля, когда тот прошептал имя.
— Демогоргон.
Демогоргон, Принц Демонов, самое мощное существо Абисса. Существо, которому даже Ллос не решилась бы бросить вызов.
Джарлаксл резко выпрямился, отпуская Киммуриэля, который опять безвольно плюхнулся на каменный пол. Наемник оглянулся, словно ожидая, что страшное несчастье вот-вот настигнет его. Он знал про Демогоргона — все знали про Демогоргона — и такие мысли были не напрасны.