— Кто это? — ради проформы спросил я у несостоявшейся королевы.
— Это местная целительница. Её имя Мирри Маз Дуур. Она поможет моему солнцу и звездам вылечиться.
— Ну-ну, — скептично ответил я, поглядывая на ауру колдуньи. Разговор затух сам собой.
Волшебница сделала свою работу относительно качественно, что я могу подтвердить как целитель. Но реально стоило бы отправить эту недоучку на курсы повышения квалификации. Рана на груди Дрого была чуть коряво зашита, а сверху Мирри положила комплекс трав, обладающих регенеративным эффектом. Но она их не промывала, инструменты не кипятила и в целом работа топорная. С самой колдуньей я тоже познакомился и сделал своеобразный обмен знаниями. Ну а вдруг?! Она поделилась секретом создания артефакта — атейма, как она его назвала. На деле же это нож, выкованный из странного металла, напоминающий по характеристикам бронзу. Как сказала сама ведьма — это асшайский нож для ритуалов, связанных с кровью и тенями, но руны на самом ноже больше напоминали иероглифы, напоминающие японский или китайский язык. Точнее сказать не могу, да и сама Мирри не может.
Через мою новую знакомую я нашел среди рабынь внучку Жекора — Желен. Девушка выглядела очень плохо, несмотря на молодость. Множество следов насилия, а также наливающихся чернотой синяков на лице и в интимных местах, фингал под глазом, вырванный клок волос и куча мелких царапин отнюдь не прибавляла красоты девушке. Набросив на неё и себя невидимость, я телепортировался вместе с ней к её деду.
Жекор был на том же месте, где я его оставил. Стадо худощавых коров безобидно паслось рядом с пастухом, но Жекор не особо сейчас обращал внимание на них. Грустное лицо, травинка во рту, а в душе полный раздрай. Печаль, гнев, осознание бессилия, вот примерный коктейль, который варился в ауре старика.
— Дедушка! — крикнула Желен, а Жекор, услышав знакомый голос, резво поднялся с места в попытках увидеть внучку. Хлопнув себя по лбу, я снял невидимость, и Жекор увидел ковыляющую к нему девушку.
— Желен?! Пастырь милосердный, что случилось?? — недоверчиво протер глаза старикан, но секунду спустя. — Что с моей внучкой?
— Подожди, Жекор, — властно взмахнул я рукой, параллельно начитав высшее исцеление в посох. Можно было обойтись и средним, оно уступает высшему по насыщению маной, но отчего-то меня потянуло на благотворительность. Тело Желен выгнуло дугой от принимаемой дозы маны. Синяки и царапины начали стремительно исчезать. Волосы выросли, перестав напоминать половую тряпку, а хромота исчезла без следа. Перед Жекором в недоумении стояла пышущая здоровьем и молодостью девушка. Старик подбежал к внучке и порывисто обнял её. Ауры обоих источали счастье и благодарность. Отчасти поэтому мне полюбилось целительство. Благодарность от пациентов благотворно влияет на ауру и чистит её от шлаков и черноты. Ключевое слово благодарность. Не каждый пациент благодарен целителю, в большинстве случаев, если болезнь не смертельная, то вся благодарность ограничивается простым «спасибо» и то не всегда.
Оставив деда и внучку наедине, я переместился обратно в лагерь табунщиков, где уже вовсю собирали лагерь для дальнейшего путешествия. Дрого выглядел слегка осунувшимся, но кхал держался бодрячком, в ауре я уже начал замечать признаки начинающейся болезни. Тело Дрого было молодым, сильным и здоровым, но тем не менее иммунитет и прана не бесконечны. Надо было слушать рекомендации Мирри Маз Дуур. Кхал же наплевал на все предписания и вот сейчас мучился.
В начале следующего дня кхаласар вновь двинулся в путь. Держались мы границ Лхазарянских земель и шли вдоль реки Скахазадхан, периодически пополняя бурдюки с водой для лошадей и людей. Для Дейенерис я трансмутировал серебряную посуду и преподнес ей как запоздалый подарок на свадьбу. Подарок был торжественно вручен, а удостоился благодарности будущей Матери Драконов.
Параллельно, в кхалассаре я наблюдал за кхалом, вернее, за его состоянием. Оно постепенно ухудшалось с каждым прожитым днем, но Дрого упрямо цеплялся за жизнь. Прана в его теле буйствовала, пытаясь убрать заразу, но это не особо помогало. К концу седьмого дня блуждания по степи он ослабел настолько, что потерял сознание и упал с коня. Дени, несмотря на приличного размера пузо, первая ринулась к мужу. Дотракийцы, увидев своего лидера лежащего на земле, прониклись к нему неким презрением. Это было отчетливо видно в ауре каждого, кроме кровных всадников. Им же было попросту страшно. По обычаям дотракийцев, если кхал умер, то они должны убить его убийцу, отвести кхалиси обратно в Ваэс Дотрак и потом совершить самоубийство. Вот только небольшой затык. Кому мстить, если кхал не убит в бою? Дикари они есть дикари.