ченным. Пройдя по коротенькому коридору, я попал на самую обычную парковку, подпираемую столбами, даже разметку уже успели нанести, и поставить парочку машин, видимо, принадлежащих охране. Перед моим взором предстала довольно экстравагантная картина: Гоблин находился в центре выложенной из собранных сгустков маны пентаграммы, пол был сплошь уставлен свечами, сливающимися в едином пламени. Он стоял на коленях и что-то бормотал себе под нос на непонятном языке, отчего дым от свечей вихрем собирался над ним. Понимая, что в данном вопросе будет лучше не медлить, я кинулся к нему, раскидывая свечи на пути и разрушая старательно выложенные руны пентаграммы. Гоблин, подняв голову, явно нецензурно выразился в мой адрес и, вознеся руки к скопившемуся над ним дыму, произнёс последние слова заклинания, отчего дым потянулся к нему, окутывая его руки. По мере того, как дым касался его тела, прямо на глазах низкорослый гоблин стал увеличиваться в размере, его конечности вытягивались, мышцы вздувались, окрас его становился более темным, а лицо - свирепым. В руках материализовалась огромная шипованная дубина, которой недовольный недотролль-перегоблин указал в моем направлении и пару раз ударил по асфальтированному полу парковки, оставляя в нем довольно внушительные вмятины. Я резко остановился, развернулся и бросился в противоположном направлении, совершенно не желая вступать в сражение с этим монструозным созданием. Гоблин же в несколько прыжков сократил расстояние между нами и нанес сокрушительный удар сбоку, однако, видимо, не приноровившись к новому телу, он не соразмерил свой замах и задел одну из колонн, поддерживающих потолок. Меня чудом не зацепило шрапнелью летящих раздробленных камней. Я нервно сглотнул, не намереваясь останавливаться. «Одного такого удара хватит, чтобы переломать мне все кости. Значит, нельзя давать ему место для замаха» - смекнул я и юркнул в дверь на лестницу, ведущую к жилым помещениям дома. Гоблин преследовал меня, угрожающе махая своей дубиной, но пока любые его удары, нанесенные сверху-вниз, приносили вред лишь ему самому: лестница рушилась и становилась все менее устойчивой, от нее откалывались ступени и поручни, с диким стуком и скрежетом падая вниз, эхом разносившись по всему дому. От очередного удара часть лестничного марша, на котором я находился сейчас, откололась и упала вниз, отрезав меня от гоблина. Он подпрыгнул, вцепившись одной рукой за оставшуюся площадку, но я, тут же развернувшись, ударил ему по пальцам сковородой, отчего тот разжал хватку и с диким рёвом упал на этаж ниже. Лишнее время на раздумья пойдет мне только на пользу. Добежав до четвертого этажа, я остановился и осмотрелся, переводя дух. В глаза мне бросилось серьезное нарушение техники безопасности, которым я и решил воспользоваться: на краю очередной комнаты подъемным краном за стропы, переброшенные через углы, была подцеплена бетонная плита, судя по всему, в будущем являющаяся частью еще не установленной стены. Она наполовину свисала с края дома, угрожающе накренившись. В это время гоблин все же вскарабкался по лестнице вверх и устремился ко мне. К этому моменту я занял нужную мне позицию, у стены, и ожидал выпада врага. Колени мои тряслись от напряжения. Гоблин, занеся дубину над головой, бежал на меня. В тот момент, когда он был уже на расстоянии удара, я отпрыгнул в сторону и перекатился по полу. Моментально сгруппировавшись, я обернулся и ринулся на своего врага, который, не успев остановиться, оказался на не закрепленной плите. Перейдя в наступление, я наносил размашистые удары сковородкой, от которых он закрывался дубиной, шагая назад. Почувствовав, что центр тяжести сместился и плита под моими ногами начинает легонько приподниматься, я схватил свое оружие двумя руками, замахнулся и с силой ударил по выставленной для обороны дубине, от чего гоблин потерял равновесие и упал на задницу. Я же, сделав шаг назад, спрыгнул с уже начавшей движение плиты. Край, висевший в воздухе, под весом гоблина опустился ниже, отчего плита поехала и соскользнула с опоры. Он покатился и упал вниз, а вслед за ним и плита, перевернувшаяся на стропах. Он крайне неудачно приземлился на спину, и в его распахнутых глазах, которые я успел запечатлеть, читался первобытный ужас от стремительно надвигавшейся на него плиты. (Она приземлилась ребром прямо на голову, размозжив череп, а затем, покачнувшись, накрыла и остальное тело с отчетливым хрустом костей.) Я быстро отпрянул от края дома. Сердце бешено колотилось, отдаваясь пульсацией в висках, меня бросило в холодный пот и вырвало. Отдышавшись и успокоившись, я аккуратно и медленно спустился по полуразрушенной лестнице и вышел на улицу. Стрелка все так же указывала на уже убитого гоблина, вернее, на его ошметки. Вокруг плиты уже прыгала охрана, названивая прорабу. «Мы тут разгромили пол-стройки, а охранники только сейчас зашевелились. Работники месяца!», - усмехнулся я. Подойдя к ней, я нехотя коснулся забрызганной кровью дубины, отчего та, вместе с телом гоблина, засияла ярким голубым пламенем и волнами маны перетекла в мою руку, наполняя её силой. Стрелка же, последний раз мигнув, исчезла, а где-то над головой раздался уже знакомый мне торжественный звон колокольчика. Расслабленно выдохнув и отряхнувшись от пыли, я наконец отправился к метро.