11. Итакъ, во-первыхъ, перейдемъ къ самому этому изреченію. Поскольку же, иначе это изреченіе истолковали Іоаннъ Златоустъ и греческіе святые, какъ мы говоримъ, и иначе его истолковали Августинъ и латиняне, то ставя себя въ середину, мы сначала углубимся въ апостольскія слова и, послѣдуя по стопамъ ихъ, посмотримъ, истину предпочитая всему, что желаетъ Апостолъ явить. Итакъ, дѣло обстоитъ такимъ образомъ: Онъ говоритъ, что основаніе положено, и иное уже не допустимо положить, ибо одинъ и тотъ же — Іисусъ Христосъ, и да не будетъ невѣрующаго въ Него. Итакъ, до этикъ поръ было слово о догматахъ, а то, что слѣдуетъ за симъ относится къ любомудрію въ дѣлахъ. Ибо творя слово къ вѣрнымъ, онъ говоритъ, что ученіе вѣры и особенно основаніе ея — которое есть вѣра въ Воплотившагося Бога — никому не достоитъ измѣнять, почему и дерзнувшаго на нѣчто такое, достоитъ уже совершенно изринуть. Но поскольку дѣла — мертвы безъ вѣры, и вѣра безъ дѣлъ — совершенна безсильна, то послѣ того, какъ сказалъ о вѣрѣ, онъ простираетъ слово и говоритъ о предметахъ созиданія. Раздѣляетъ же онъ эти предметы только на двѣ части, отнюдь не устанавливая какую-нибудь третію или промежуточную часть, именно: золотомъ, серебромъ и драгоцѣнными камнями онъ называетъ добродѣтели, а деревомъ, сѣномъ и соломой, т. е. по противоположности противоположными матеріями, онъ именуетъ злыя дѣла. И, дѣйствительно, приводимое вами сужденіе и имѣло бы нѣкое основаніе, если бы грѣховное состояніе онъ раздѣлилъ на двѣ части, и сказалъ бы, что одна изъ нихъ можетъ быть очищенной, а другая — достойна вѣчнаго мученія. Но тутъ онъ ничего подобнаго не дѣлаетъ, но послѣ того какъ онъ перечислилъ виновницъ (παραιτίους) вѣчной жизни, я имѣю ввиду добродѣтели, — и виновниковъ вѣчнаго наказанія — пороки, онъ затѣмъ присовокупляетъ, что дѣла каждаго будутъ явлены; прибавляетъ же и когда это произойдетъ, обозначая тотъ послѣдній день, когда Богъ, сойдя, воздастъ каждому по заслугамъ. “Ибо день покажетъ”, говоритъ онъ, “потому что въ огнѣ открывается”. Ибо “тотъ День”, нѣтъ сомнѣнія, будетъ Вторымъ Пришествіемъ Спасителя и тѣмъ будущимъ вѣкомъ, который справедливо именуется “днемъ”, потому, можетъ быть, что явится въ извѣстной степени днемъ въ сравненіи съ настоящей жизнью, къ которой имѣетъ отношеніе, какъ день къ ночи, какъ онъ и говоритъ въ иномъ мѣстѣ: “Нощь убо прейде, а день приближися”
70). Итакъ, какъ сказано, онъ будетъ тѣмъ днемъ, въ которомъ, когда Онъ пріидетъ со славою Своей, рѣка огненная потечетъ предъ Нимъ, о чемъ говоритъ и Даніилъ Пророкъ: “Рѣка огненная течаше предъ Нимъ” 71); а также Давидъ говоритъ: “Огнь предъ Нимъ возгорится, и окрестъ Его буря зѣльна” 72); и еще: “Огнь — предъ Нимъ” 73). Объ этомъ говоритъ также блаженный Петръ: “Пріидетъ же день Господень яко тать въ нощи, воньже небеса убо съ шумомъ мимо идутъ, стихіи же сжигаемы разорятся”; и еще: “Чающимъ и скорѣе быти желающимъ пришествія Божіяго дня, его-же ради небеса жегома разорятся, и стихіи опаляеми растаются, якоже и возлюбленный нашъ братъ Павелъ по данной ему премудрости написа вамъ” 74). Изъ всего этого вытекаетъ, что блаженный Павелъ здѣсь говоритъ о послѣднемъ томъ днѣ и о вѣчно пребывающемъ для грѣшниковъ огнѣ. Огонь же тотъ, онъ говоритъ, испытаетъ, каковы дѣла каждаго, одни — освящая, другія же — вмѣстѣ съ ихъ виновниками — сжигая. Что тотъ огонь обладаетъ двоякимъ дѣйствіемъ, это утверждаютъ какъ всѣ Учители, такъ особенно среди нихъ Василій Великій, который, толкуя тотъ псаломскій стихъ: — Гласъ Господа разсѣцающій пламень огня”, говоритъ слѣдующее: “Огонь, уготованный для мученія діаволу и ангеламъ его, разсѣкается гласомъ Господа, дабы за симъ въ немъ было двѣ силы: одна — попадающая, а другая — просвѣщающая; мучащая и карательная сила того огня сохранена для достойныхъ мученія; а просвѣщающая и осіявающая — предназначена для озаренія ликующихъ. Итакъ, для того — гласъ Господа, разсѣцающаго и раздѣляющаго пламень огня, чтобы мрачная часть его — была огнемъ мученія, а неопаляющая — пребыла свѣтомъ наслажденія” 75). Итакъ, этотъ огонь обладаетъ такимъ качествомъ, что охвативъ праведныхъ, просвѣщаетъ ихъ и дѣлаетъ сіяющими, являя ихъ блистающими паче всякаго золота, а съ другой стороны, свойство этого огня таково, что охвативъ дурныхъ, палитъ ихъ и на вѣки подвергаетъ мученію. Почему и говоритъ: “Огонь испытаетъ дѣло каждаго, каково оно есть”. Ибо тѣ, у которыхъ явленныя дѣла будутъ сильнѣе того огня, или лучше сказать, будутъ свойственными осіявательному дѣйствію его, какъ родственныя съ родственнымъ и подобныя съ подобнымъ, и сіяющія съ сіяющимъ, тѣ воспріимутъ награду; въ тѣхъ же дѣлахъ, въ которыхъ явится опаляющее дѣйствіе его, которыя—годны для сожженія, и въ отношеніи которыхъ сохраняется то же понятіе, какое имѣетъ всякій огонь въ отношеніи дерева, сѣна и соломы, — матеріи легко разрушаемой и легкосгораемой, совершители такихъ дѣлъ будутъ наказаны; однако не въ томъ смыслѣ, что какъ дурныя тѣ дѣла будутъ уничтожены и истреблены огнемъ, такъ будутъ уничтожены и ихъ совершители, ибо сами-то они будутъ пребывать въ огнѣ и подвергнутся вѣчному мученію.