Опасность Уніи съ Римомъ для Православной Церкви православные іерархи предвидѣли давно, такъ какъ они знали, что за этимъ скрываются планы порабощенія Православной Церкви Ватикану, отказъ отъ себя въ пользу Рима. Такъ, во времена Византійскаго Императора Мануила II, когда Императоръ склонялъ Константинопольскаго Патріарха подчиниться Риму ради интересовъ государства, тотъ отвѣтилъ, что предпочтетъ, если необходимо, быть подъ сарацынами, нежели подчиниться Риму, ибо подчиненіе сарацынамъ будетъ только внѣшнимъ, въ то время какъ подчиненіе Риму, какъ онъ сказалъ, “означаетъ потерю Бога”.
Но Императоръ Іоаннъ Палеологъ, бывшій въ молодости на Западѣ и знакомый съ настроеніемъ политическихъ круговъ Западныхъ державъ, при дворѣ котораго было сильное итальянское вліяніе, по причинѣ его брака съ Софіей Монферратской, считалъ, что договориться съ Западомъ не только возможно, но и необходимо. Въ заключеніи церковной Уніи онъ видѣлъ спасеніе для Византійской Имперіи отъ турокъ. Въ эту эпоху по этому вопросу мы видимъ два теченія, двѣ партіи: одна — горячіе сторонники Уніи; это партія, возглавляемая самимъ Императоромъ, поддерживаемымъ нѣкоторыми выдающимися церковными дѣятелями; а другая — состоящая изъ зилотовъ, не желавшихъ никакой Уніи съ Римомъ не только по причинамъ страха за чистоту Православія, но и просто опасавшихся, что соединеніе съ Западомъ приведетъ къ утратѣ самого греческаго наслѣдія и поставитъ Византію на задній планъ. Въ началѣ XV вѣка византійскій полемистъ Іосифъ Бріенній писалъ: “Пусть никто не обманывается обольстительными надеждами, что италійскіе союзническія войска рано или поздно придутъ къ намъ. Хотя они притворяются, что они станутъ на нашу защиту, но они возьмутъ оружіе для того, чтобы разрушить нашъ городъ, народъ и имя”. Въ XV вѣкѣ эти опасенія оправдались въ политическихъ планахъ Альфонса Великодушнаго противъ Востока 2).
Но какъ бы тамъ ни было, принявъ рѣшеніе добиться Уніи съ Западомъ, Императоръ Іоаннъ сталъ предпринимать предварительные шаги въ этомъ направленіи. Что на Унію Православной Церкви съ Латинской онъ смотрѣлъ только какъ на политическій актъ, свидѣтельствуетъ рядъ данныхъ. Это не скрываетъ (и даже оправдываетъ Императора) Великій Риторъ Мануилъ, который говоритъ: “Іоаннъ, приснопамятный Государь, шестой изъ Палеологовъ, видя, что племя Агари со дня на день множится, а наше отовсюду вытѣсняется и до повсемѣстнаго, можно сказать, исчезновенія доводится, и боясь, чтобы они, быстро опустошивъ землю Ромейской державы, не овладѣли и самимъ царствующимъ градомъ, какъ впослѣдствіи, увы, и случилось: счелъ необходимымъ пріобрѣсти себѣ италійцевъ въ союзники. А этого нельзя было бы съ увѣренностью достигнуть, если не созвать Собора, который бы всеусиленно позаботился или провести и подтвердить, или какъ-нибудь оставить въ сторонѣ предметы нашего неизмѣннаго богословія, извращенные ими въ противность православнымъ догматамъ. Это — что Духъ Святый исходитъ и отъ Сына и что въ Богѣ тождественны сущность и дѣйствіе. И разсуждая, что пока эти пункты не будутъ соборно и догматически, такъ сказать, обслѣдованы, оба народа не сойдутся въ одномъ взглядѣ на Православіе, да и помогать другъ другу не будутъ, — по необходимости положивши себѣ эту, повидимому, добрую цѣль, христолюбивый сей и благочестивѣйшій Государь отправляетъ посольство къ Предстоятелю Римскому. А этотъ, и благосклонно принявши посольство, и весьма сочувствуя намѣренію, тотчасъ чрезъ своихъ пословъ предложилъ быть по этимъ дѣламъ собору во Флоренціи, что и сбылось”
3). Сиропулъ, историкъ Флорентійской Уніи, посвящая чуть ли не треть своей книги изложенію приготовленій къ Собору въ Италіи, разсказываетъ, что во время одного предварительнаго собранія у Императора по вопросу Уніи, секретарь Императора — знаменитый Георгій Схоларій — открыто заявилъ Императору, что если Унія явится только политическимъ актомъ, она не будетъ имѣть никакой прочности и постоянства 4). Вѣроятно, подобныя опасенія выражали и многіе другіе, включая престарѣлаго Константинопольскаго Патріарха Іосифа, ибо мы видимъ, что Императоръ рѣшительно заявляетъ Патріарху, что онъ все обдумалъ и всю отвѣтственность по вопросу Уніи беретъ на себя. Наконецъ, и сама дѣятельность Императора на Соборѣ въ Италіи подтверждаетъ вышесказанное. Итакъ, если со стороны Византіи на Унію съ Западной Церковью правящіе круги смотрѣли какъ на чисто политическій актъ, то не иное отношеніе къ сему вопросу было и на Западѣ, хотя и въ нѣсколько иномъ смыслѣ. Именно, въ это время въ Римо-Католической Церкви происходилъ извѣстный кризисъ: Базельскій Соборъ, объединившій прогрессивные умы Запада, принимавшій все большее и большее значеніе, не признавалъ Папу, выбраннаго въ Римѣ — Папу Евгенія IV. Между тѣмъ, Папа Евгеній IV, являвшійся не только человѣкомъ исключительной силы воли, но и большимъ политикомъ, умѣло велъ дѣло и старался раздавить упорство непокорнаго ему Собора, не считаясь для этого ни съ какими средствами. Обращеніе къ нему грековъ по вопросу созыва Собора для заключенія Уніи, не могло не имѣть значенія и не сулить многаго для укрѣпленія его престижа. Объ этомъ такъ пишетъ знаменитый Боссюэ (Bossuet): “Читая со вниманіемъ исторію Базельскаго Собора, нельзя не поражаться удивленіемъ при видѣ гнусныхъ способовъ и кривыхъ путей, принятыхъ Папой для отстраненія Государей отъ Собора. Для достиженія своихъ цѣлей онъ попиралъ ногами все, что ни есть священнаго въ религіи, и, когда всѣ его происки были уже истощены, — онъ прибѣгнулъ къ другой уловкѣ, — проявивъ ревность къ присоединенію грековъ” 5). Дальнѣйшая дѣятельность папы Евгенія IV сводится къ подчиненію себѣ Православной Церкви. Итакъ, если въ Византіи смотрѣли на Унію, какъ на чисто-политическій актъ для выгоды государства въ заключеніи военнаго союза съ Западными Государями, то въ Ватиканѣ, со своей стороны, смотрѣли на Унію, какъ на политическій актъ — сначала для укрѣпленія престижа Ватикана, поколебленнаго Базельскимъ Соборомъ, а затѣмъ для подчиненія Папѣ Православной Церкви, бѣдствующей по политическимъ причинамъ. Справедливо отмѣтилъ это положеніе одинъ историкъ, говоря: “Въ Феррарѣ главнымъ мотивомъ почти всѣхъ грековъ былъ — политическій, въ то время какъ Папа главнымъ образомъ думалъ о томъ, какъ поднять престижъ Святого Престола и отнять нѣсколько “точекъ” отъ своихъ враговъ въ Базелѣ. Не будетъ несправедливымъ сказать, что только очень немногіе были заняты мыслью прежде всего о благосостояніи Христіанства” 6).