Нам принесли кокосовые орехи, полные терпкого молока, и подкрепившиеся ораторы приступили к предписанным в таких случаях речам. Я слегка оперлась на край кровати. Ноги, согнутые по-турецки, немилосердно болели. Чтобы отвлечь свое внимание от истязаемых конечностей, я начала рассматривать циновки на кровати. Они свидетельствовали о богатстве дома. Самая красивая, почти белая, лежала сверху. Я пощупала ее копчиками пальцев. Мягкая и шелковистая, тонкого и искусного плетения — это была иетонга высшего качества.
— Почему сейчас не плетут циновки иетонга? — спросила я пастора, когда после окончания речей мы ожидали каву.
— Потому что у женщин на это нет времени. Раньше молодые мужчины работали на плантации, принадлежащей их семье, а женщины занимались домашними делами и рукоделием. Теперь все больше людей трудятся ради заработка. Мужчины уходят из деревни, а женщины вынуждены занять их место на плантации. Плетут они только то, что крайне необходимо, и то, что можно сделать быстро: напольные и спальные циновки, корзины, а также другие вещи, предназначенные для продажи. Еще кое-где старухи плетут иетонга, но их становится все меньше.
Подали каву. Пастор не доверял нашему знакомству с самоанскими обычаями и давал краткие пояснения и инструкции.
— Всегда выливайте несколько капель кавы на землю, — сказал он. — Раньше мы делали это ради языческих богов, а с того момента, как стали христианами, совершаем этот ритуал в честь единого бога. Мануиа! Пусть он счастливо доведет вас назад в Уполу.
Удивительно? Нет, типично. Самоанцы обладают поразительной способностью наполнять новым содержанием старые формы. В соответствии с эпохой они легко и непринужденно меняют интерпретацию древних обрядов, оставляя их внешнюю форму неизменной.
— Вы знаете доктора Гаральдсона? — продолжал пастор.
Да, мы его знали. Сикстен Гаральдсон, шведский врач, большой оригинал и общественный деятель, работал на Самоа в качестве эксперта Всемирной организации здоровья. Он много ездил по островам и знал фаасамоа так, как никто другой. Заседал с вождями на деревенских советах фоно, пил с ними каву. В конце концов, дело неслыханное — вожди острова Аполима предложили ему титул матаи. Он его принял. Следующим этапом для Гаральдсона было финансирование саофаи — традиционной церемонии, во время которой вновь испеченного матаи утверждает деревенский совет, и он получает первую чашу кавы уже с новым именем. Потом Сикстен устроил угощение, благодаря которому завоевал сердца всех жителей Аполимы.
— Ай, ай, что это была за фиафиа! — чмокал от удовольствия губами пастор два года спустя, после того как Сикстен уехал из Самоа.
Гаральдсон был нетипичным матаи. Он не облагал усыновленную семью контрибуцией, не заставлял ее расплачиваться с ним ни деньгами, ни натурой, а, наоборот, поддерживал ее материально и помогал в трудную минуту. Поэтому нет ничего удивительного в том, что освободившийся после него титул вожди преподнесли другому скандинаву.
Когда чаша с кавой обошла всех собравшихся, внесли свертки с нашими подарками. Для европейцев эта часть церемонии немного неприятна. По очереди вытаскивают из ящика банку писупо, пачку сигарет, бутылку керосина и поднимают над головой, чтобы все могли видеть. Расхваливают подарки на разные лады и вручают тому лицу, которому предназначил оратор, представляющий подарки присутствующим. Точно так же поступают и с деньгами, которые охотно принимают в качестве дополнения к подаркам или их замены. Деньги передают соответствующему лицу после того, как поднимут вверх и объявят общую сумму.
Эта система имеет и положительную сторону. Она не дает возможности что-то утаить, приносит удовлетворение дарящему, если его подарки соответствующего качества и представлены в должном количестве. В то же время она заставляет мучиться от стыда тех гостей, которые хотели бы просто отделаться от своей обязанности.
После окончания этой части торжества девушки принесли на подносах из пальмовых листьев порции клейкого фаауси и кокосовую скорлупу со сладким супом ваисало, особенно полезным кормящим матерям. Готовят его из мякоти и молока кокосового ореха с добавлением тапиоки. Порции были обильными. Каждая из них могла бы насытить целую палату родильного дома. Но, к счастью, фаасамоа не предписывает опустошать тарелки полностью. Поданное блюдо имело характер скорее символический. Впрочем, за порогом всегда толпятся голодные ребятишки, которые в мгновение ока уничтожат все объедки со стола взрослых.