От этого запаха меня чуть было не вывернуло наизнанку. В голове невольно всплыла картинка из памяти, как мне в первый раз дали этот дьявольский настой. Я лежал в отключке, но даже так этот райский запах пробился в моё сознание. Самое приятное на запах лекарство в моей жизни. И то насколько великолепен его запах, настолько же ужасен оказался его вкус. Контраст делает его ещё хуже, чем если бы он просто вонял. Диссонанс в голове заставляет все рецепторы тела ходить ходуном, а желудок сворачиваться в тугую спираль.
— Пей давай, знаешь же что это тебе помогает, — трость старухи ткнулась в мою коленку, отчего рот невольно открылся в зарождающемся крике боли. — Вот так, пей-пей, тебе же лучше.
Стоило моему рту приоткрыться, как вредная карга тут же ткнула краем посудины мне между зубов и начала напористо заливать в меня лекарственную отраву. Несколько секунд пытки и с трудом сдерживаемых позывов рвоты, и вот, лекарство принято. Чёртова старуха, кто вообще додумался ей на трость шило приделать? Уже вся нога в проколах.
— Не проси за тебя послушник великого господина, ты давно был бы съеден рыбами, если и того хуже, оказался бы в пасти морского черта, — в который раз повторила моя мучительница и ещё что-то пробурчав себе под нос, ушла.
Я снова остался один. Жаль. Пусть карга и была вредной до жути, но с ней хотя бы было так скучно. Последние шесть дней я только и делаю что лежу, лежу и слушаю. Это всё что мне остаётся. Организм очень болезненно воспринял моё затянувшееся рандеву в теле птицы Рух. Сильное энергетическое истощение сразу на двух уровнях. Чакра и стихия, я истратил всё. Когда я упал в воду, в моём теле не было даже крупицы сил. Я себя иссушил. Почти для всех, это была бы верная смерть, а для немногих выживших означало бы судьбу калеки. Но не для меня. Точнее может я бы так и помер, но меня принялись лечить и лечить далеко не стандартными методами. Это не хирургическое вмешательство как в моём мире, ровно как и не передача энергии или же попытка манипулировать ей в чужом теле что свойственно врачевателям этого мира. Меня накачали. Этим варевом. Это единственное лекарство которым меня напоили. Первая доза была размером с ведро, и для сравнения, спустя шесть дней, мне дают всего две плошки. Утром и вечером. Но в первый раз меня опоили знатно, я даже тогда пару раз пришёл в себя несмотря на сильнейшее истощение.
Кстати, сейчас утро. Голоса снаружи бодрые, много детского смеха и весёлого пения. Деревня просыпается и готовится к новому дню. Но что это за деревня и где я? Без малейшего понятия. Единственный кто со мной контактирует, это старуха приносящая лекарство. В первый день был вроде бы ещё кто-то, но я точно не помню. Моё состояние тогда было что-то около предсмертного и я не особо вдавался в то, кто вокруг меня стоит и ходит. Да и к тому же, я бы их всё равно не увидел. Я и старуху-то не вижу. Глаза ослепли. Карга говорит что это временно, да я и сам это чувствую, когда каждый день после лекарства организм словно бы сам себя латает. Думается мне, что пострадали глаза потому что у организма не хватило сил закончить их трансформу. Сейчас секреции работают на максимум, но вместе с очередной порцией лекарства, вся чакра сама ускользает в клетки и наводит порядок самостоятельно. Моего участия там не требуется. Это одна из причин почему мне так скучно. Я не ничего не вижу, не могу ни с кем поговорить и маюсь от скуки. Правда одно развлечение я себе всё-таки нашёл.
Местные говорят на каком-то странном языке и его изучение стало для меня хоть какой-то отдушиной. Даже несмотря на свою предрасположенность к изучению языков и некую схожесть местного звучания с уже изученным мной языком мира покровителей, я всё равно очень долго не мог понять что говорит мне старая карга. Дело в том, что местный язык напоминает сам по себе больше набор звуков, нежели хорошо структурированный набор слов и словосочетаний. Одни и те же слова у каждого человека звучат как-то по-своему. Вроде бы и одинаково, но попробуй ещё повторить. Именно поэтому я про себя называю свою мучительницу напильником, её кряхтенье очень похоже на звуки стачиваемой доски. А вот местная ребятня звучит звонко, как колокольчики. Их понять легче и именно благодаря тому что они такие громкие и разговорчивые, я и начал потихоньку понимать старуху. Когда я впервые подал голос не на языке империи, а на местном наречии, она меня ударила. Не чтобы напоить лекарством, как это бывало раньше, а потому что начал говорить без разрешения рядом со старшей. До этого момента она лишь ругалась если я что-то говорил на своём языке, а тут словно с цепи сорвалась. Учитывая тот факт что это был третий день под местным «лекарством», а ещё буквально за минуту до этого она в меня запихнула очередную его порцию, я не стерпел. Под напором моего гнева чакра уносимая лекарством к клеткам дернулась и вышла из тела, толкнув наглую бабку прямо в грудь. Толчок вышел слабый, но для того кто был совсем недавно на пороге смерти, всё равно и этого было много. Карга-напильник упала, но не от моейсилы, а скорее от неожиданности. Да и упала-то она просто на задницу, но ей этого оказалось достаточно. Больше она не задиралась, даже если я называл её садисткой. К тому же, она вроде бы даже ко мне немного смягчилась и ответила на некоторые мои вопросы. Правда было это всего единожды, но мне и это было за радость.