— А ящерицы будут?
— Да.
Мама-олуша внезапно срывается с перил, улетает в поисках корма для малыша. Он явно встревожен, боится, что она потеряется в морских просторах, не найдет обратной дороги. Что же, теперь у них есть собственный пассажир. Что бы ни случилось, они обязаны довезти его до места в целости и сохранности.
— Папа, а куда птичка делась? — Оушен тоже начинает беспокоиться.
— Улетела за едой.
— Какой едой?
— За рыбой, наверное.
— А как малыш знает, что мама вернется?
— Ну, потому что… она же всегда возвращается! Она помнит, что оставила птенчика одного, поэтому стремится обратно.
— А вдруг она не найдет яхту?
— У нее острое зрение. Не забывай, что она летает очень высоко, оттуда все видно.
Оушен задумчиво кивает.
— То есть птенчик точно знает, что мама вернется?
— Да.
— Понятно.
Это грустное «понятно» болью отдает в его сердце. Его девочка не жалуется, но ей тоже одиноко без мамы и без маленького брата.
Оушен сощуривает глаза и задает новый вопрос:
— А ведь моя мама не улетела, верно?
— Нет, любовь моя. Она живет недалеко от нашего дома.
— И все время спит?
— Да, и это вполне естественно, всем людям надо спать.
— Я знаю.
— Некоторые животные иногда сворачиваются в клубок во сне, чтобы защититься от врагов.
— Как ежики?
— Точно! Как ежики.
— А вот Фиби не сворачивалась.
— Правда?
— Почему люди приходят и уходят, папа?
— Я не знаю, детка.
Они продолжают свое движение в рассеянной дымке. Он не солгал дочке, они обязательно увидятся с ее мамой. «Она знает, что вы отправились путешествовать», — сказала Джеки. Наверное, Клэр обрадуется, когда они расскажут ей, как далеко забрались, ведь она знает о его мечте побывать на Галапагосе. Но перед глазами вдруг снова вырастает гигантская мутно-коричневая волна, с яростным шумом катящаяся вниз по склону, и кожа мгновенно покрывается мурашками, а дыхание перехватывает. Почему же он вовремя не сорвал их на ноги, не заставил бежать, не перебросил через стену? Неужели он сам виноват в смерти сына? Сейчас ему уже не припомнить подробности, в ушах стоит лишь жуткий грохот, с которым прорвалась стена под напором воды. Но что случилось, то случилось. Бессмысленно в сотый раз перемалывать мучительные воспоминания, заново искать виноватых.
Шесть дней он провел почти без сна. Пока Оушен и Сюзи дрыхли в салоне, ему было не расслабиться — конечно, он позволял себе подремать, но не дольше часа зараз. Сон срубает его обычно с четырех до шести утра. За все время они ни разу не принимали душ, заскорузли, пованивают немытым телом.
Но вот что случается на седьмой день.
Рассвет, спокойное море. Гэвин с чашкой чая в руках и гудящей от недосыпа головой поднимается по трапу в кокпит и сразу чувствует: что-то не так! Спинной мозг подает сигнал: «Опасность!» Он оглядывается по сторонам и вдруг слышит жалобное, отчаянное поскуливание. Сюзи!
Не раздумывая, он бросается на звук: у правого борта болтается Сюзи, запутавшись в защитной сетке, которую он специально установил для ограждения. Ее тело выгнуто, перекручено, наполовину свешивается над морем.
— Господи, что же это! — Гэвин роняет чашку.
Задние лапы запутались в сетке, как будто собака пыталась перелезть через ограждение. Что пришло в собачью голову? Хотела добраться до птенца олуши? Или решила поохотиться за его мамой?
— Сюзи! — кричит он, — держись, моя псинка, держись!
От его криков Сюзи начинает извиваться еще больше, стремясь освободиться от пут. Он подбегает как раз в тот момент, когда она освобождает лапы.
— Нет! — кричит он, но собака уже летит за борт и падает в воду, подняв фонтан брызг.
Не веря своим глазам, он смотрит на нее сверху вниз.
— Оушен! — орет он не своим голосом. — Быстро сюда!
Заспанная девочка появляется в проеме.
— Папа, что случилось?
Он хватает ее за руку, тащит в кокпит.
— Сюзи упала за борт, — бормочет он, заикаясь. — Стой здесь, не сходи с этого места, поняла? И указывай мне на Сюзи. Пальцем. Нам нельзя терять ее из вида.
Оушен, роняя слезы, кивает головой.
— Это моя работа, папочка?
— Да!
Сюзи в панике, пытается плыть за яхтой, но расстояние между ними стремительно увеличивается. Гэвин быстро спускает грот и стаксель, продолжая кричать: «Плыви, Сюзи, плыви!» Руки трясутся, его захлестывает слепая паника, — как тогда, во время наводнения, — сердце бьется в горле, из глаз текут неудержимые слезы.