«Доверие — это когда кто-то врет, а остальные до поры до времени — верят?» — едва не ляпнул Мор. Схватил побольше воздуха и выдохнул:
— Прости, отец. Но, поскольку я уже прочел письмо — можешь ли ты ответить на мои вопросы?
— Пойдем в кабинет, — тон отца не сулил ничего хорошего.
Мор подчинился, прошел и устроился в кресле напротив стола. Нервная дрожь только усилилась. Вспотели ладони, и он положил их на колени. Пока мэр читал, Мор с отвращением осознавал, что трусит! У него были вопросы, да — но услышать ответы он боялся!
— Ну? — спросил, наконец, Доменик Брайс.
Повисла пауза. Отец сложил письмо генерала вдвое, достал из ящика стола жестяную коробку, снял с керосиновой лампы колпак и поднес угол белоснежного листа к огню. Пламя жадно вгрызлось в плотную сухую бумагу.
— Я жду, сын. Твои вопросы внезапно разрешились сами?
— Почему ты принял сторону йенцев? — выдавил Мор, превозмогая страх.
— А как ты сам думаешь?
— Ты хотел остаться у власти, — вдруг пришло ему на ум. — Ты не желаешь, чтобы венси стали всего лишь частью Союза. Ты считаешь, что…
— Довольно, — прервал его отец. — Что я считаю, тебе не понять, раз обвиняешь меня в потворствовании собственным амбициям в ущерб людям, за которых я отвечаю. Я не принимал стороны йенцев, я принял йенцев в Стене. Попробуй ощутить разницу!
— Поставил их в зависимое положение?
— Нет же. Никуда я их не ставил. Я пустил их к нам домой. Стена…
Тут Мора озарило. Он никогда еще не понимал отца вот так, с полуслова. Да что там — до этого момента он его вообще не понимал.
— Все, что у нас осталось своего? От прошлого? Генерал потребовал отдать ему Стену и выметаться — и ты отказался?
— Наши города были разрушены, наши технологии были уничтожены. Нашу историю искажают уже третий век, об нашу гордость вытирают ноги. Но пока мы — народ, у нас есть свои традиции, свое имущество, свои уникальные знания. И у нас есть Стена! Это заводы и железные дороги, верфи и шахты. Если бы ты читал внимательнее…
В воздухе пахло горящей бумагой. Остатки письма скрючивались в коробке в черный пепел.
— Я научусь читать внимательнее, — ответил Мор и опустил глаза. — Гаррет предложил подготовить нашу территорию к аннексии Новым Союзом и выметаться вон: в поля или леса, где ничего нет. Ни угля, ни газа, ни металла, ни дорог, ни жилья. Ты — отказался.
— Я отказался. И я пожертвую жизнью Стефана, чтобы снова отказаться, как бы ужасно это не звучало! Он выбрал свою судьбу, когда продался врагу. Это ведь твой второй вопрос?
Мор кивнул. Он вдруг осознал, что за время разговора отец ни разу не повысил голос.
— Я вот думаю, — продолжил Доменик Брайс, — хорошо, что ты прочел это письмо. Но впредь приходи с такой корреспонденцией ко мне, и если пожелаешь — читай ее вслух. И задавай вопросы в процессе, а то мало ли что ты там себе надумаешь… Мне некому оставлять Стену, кроме тебя. Случись со мной беда — а ты еще не дорос. Понимаешь?
— Да что с тобой может случиться? — нервно улыбнулся Мор.
Ему? Стену? Не приведи Творец…
— Что угодно. Свяжись с Крессильнским сектором, пусть девушку, которая принесла письмо, отправят сюда, как только позволит ее здоровье. Организуешь встречу нашими патрульными, и предупредишь Мэг, чтобы приготовила комнату.
— Хорошо. Прости, отец, но зачем ты хочешь с ней встретиться?
— Я не хочу с ней встречаться, я хочу видеть ее в нашем доме ежедневно. И помочь ей, насколько смогу. Ты не понял, кто это?
— Нет, а… Мина?!
— А кто еще мог попасться патрульным вместе со Стефаном во время очередной дурацкой авантюры? Когда я начал искать твоего брата, то тут же обнаружил и ее исчезновение. Все, иди, занимайся делом. Вечером придет Эва, у нее возникли вопросы по поводу организации школ. Она хочет, чтобы дети йенцев учились вместе с нашими…
49. Кассида
Вардо экспедиции покинули Стену еще затемно. Дыхание становилось паром и застревало в шарфе, который Касси намотала под самый подбородок. Путь предстоял не близкий, и это-таки сильно ее радовало. Зачем они едут в венсийские руины — пусть другие думают. А Касси просила у богов путешествие. Огромное, полное удивительных открытий путешествие!
Дорога ещё хранила следы хаотичного бегства йенцев: им попадались разбитые повозки, наспех убранные с пути, брошенные мешки с вещами, ящики. Касси успела заметить и чьи-то увязшие в грязи сапоги.
Осень оголила березы и плакальницы. Нипочём ветер был только соснам. Когда взошло солнце, трава засверкала, словно покрытая кристаллической пылью. Воздух оказался прозрачным, но осязаемым. Он пах настоящей свободой, о которой Касси так долго мечтала.