Когда стоки остались позади, Мина долго стояла, прислонившись к стене подвала, и дышала, дышала, дышала. Часто, но тихо. Шуметь нельзя. Они находились в исследовательском крыле университетского госпиталя. Несмотря на позднее время, здесь таилась опасность нарваться на фанатичных ученых, которые могли и задержаться ради открытий. Лаборатория доктора Эллусеа располагалась где-то над их головами.
— Стеф, а вдруг она охраняется? — шепотом спросила Мина, когда успокоилась.
— Ты опять начинаешь? Вот ты стала бы охранять свой рабочий кабинет в конструкторском бюро?
— Я ни с чем опасным не работаю. Ну, официально — ни с чем.
— Он — тоже. Это учебный госпиталь, а не правительственный секретный объект. Главное — не наделать шума и поаккуратнее пользоваться фонарями, чтобы нас не заметили через окна. Все, пошли, теряем время.
Дурное предчувствие не оставляло Мину. Что-то ворочалось в подреберье, что-то заставляло ладони потеть. Стеф был прав, прав, да, она — трусиха. Негодная мятежница. Нерешительная, слабохарактерная и ведомая. Почему он вообще возился с ней такой? Лучше бы она наперекор маме рисовала картины. И не лезла в эту борьбу. Ни за свободу. Ни за справедливость. Не борец она. Борцы — сильные, смелые, а она — нет.
Замок в двери глухо щелкнул, ручка подалась вниз под пальцами Стефана, и он кивнул Мине: заходи, мол. Она ящеркой скользнула внутрь и замерла. Отраженный свет фонарей из университетского сада очерчивал контуры мебели. В штативах, ровными рядами выстроенных вдоль стены, блестели бока пустых пробирок. На узких полках прижимались друг к дружке боками склянки с реактивами. Или реагентами. Аккуратные ярлыки их едва заметно белели, но мелкий текст в темноте сливался в полосы.
Мина прошла дальше, до длинного стола. В углу его, под чехлом, угадывались очертания микроскопа. А под стеклом столешницы в рамках торчали сотни крошечных стекол.
Стену между двумя окнами занимал книжный шкаф, верхняя полка которого подпирала высокий потолок. Стефан уже стоял там и подсвечивал корешки томов карманным фонарем. Мина присоединилась:
— Напомни, как он должен называться?
— «Рабочий журнал», или «отчетный», или «учета образцов». Как-то так. Если найдешь что-то вроде «результатов исследований»… а, вот, кажется, — он подцепил пальцем толстую книгу, на корешке которой читалась рукописная надпись: «Каталожная перепись образцов одиннадцатого числа третьего месяца лета 11 года по…».
Стефан сел на пол и начал ее листать. Мина опустилась на корточки напротив.
— Культуральные… сахарорасщепляющие… брожение… хм, нет, не то. Журнал для узкого специалиста. Посмотрим, может есть что-нибудь вроде отчетов.
— Я пойду узнаю, что там? — Мина показала на темную дверь в углу.
Стеф кивнул, продолжая шарить лучом фонаря по полке.
Мина быстро прошмыгнула мимо окна, бросив мимолетный взгляд на дорожку сада. Пятна света в беспорядке лежали на фигурно подстриженных кустах звездника. Покачивались фонарики над пустыми лавочками. А сердце все же норовило провалиться в желудок.
Дверь оказалась тяжелой, и поддалась с трудом: печально скрипнула вначале, но дальше пошла бесшумно. За ней скрывался небольшой кабинет с узким окном, нижняя часть которого была затянута плотной тканью. У окна стоял массивный стол с двумя тумбами, разделенными на мелкие ящики. Стену напротив занимал большой металлический шкаф. Под ним гудел вентилятор. На панели для ключа красовались окошки с буквами и цифрами. Сейф. Только какой-то он гигантский для сейфа…
Мина залезла в первый ящик стола. Небольшие лотки внутри были наполнены лупами, иглами, странными проволочными приспособлениями в виде ручек с петлей на конце… Во втором ящике оказалась куча маленьких листков, исписанных крупным почерком. Похоже на напоминания, которые прикалывают на планировочную доску: «просмотреть 3-18», «нейрогенный путь?», «снизить температуру культивации»… В третьем ящике одиноко лежала толстая серая тетрадь.
Мина раскрыла ее на середине и пробежалась по строчкам глазами. Фонарик разряжался. Элементы питания Стефана пока что не отличались надежностью и долговечностью. А динамо-подзарядка производила много треска. Масляная же лампа — чадила.