Она сделала пару шагов вперед.
— Там слева от тебя — шнур, потяни за него, пожалуйста, и посильнее.
Касси выполнила просьбу. Сверху донесся треск. Она подняла голову: в крыше распахнулись ставни, и через стекло в фургон хлынул дневной свет.
Атмосфера тайны разрушилась. Платье на женщине оказалось серым, огоньки на стенах — кусками какой-то светящейся субстанции, которые лежали в маленьких круглых стаканах с толстым дном. Рисунок карт проступил сквозь песок на подносе.
— Бутафория, — пожала плечами квени. — Люди идут к гадалке за волшебством. Они не хотят знать, что дар — просто иная физика мира. И что им пользуются, как интеллектом. Ян сказал, ты хочешь освоить эту науку. Садись уже, у меня шея болит смотреть на тебя снизу.
Касси опустилась на толстый ковер, которым был застелен пол фургона.
— Я-таки почти уверена, что у меня есть дар. Вы можете узнать это точно?
— Не могу ничего увидеть в твоих вероятностях, — женщина принюхалась. — нет, ничего.
— Я не понимаю…
— Конечно, не понимаешь. Мало кто понимает. Думаешь, мистри из Ордена понимают? Им только так кажется. Чем больше о чем-то узнаешь, тем сложнее разобраться. Сколько измерений у пространства?
— Четыре, — ответила Касси. — Длина, ширина, глубина и время.
— Да, таким предстает мир неодаренного. Но на самом деле мы живем в слоеном пироге. Но даже Орден изучает только листики теста, и даже не интересуется повидлом, их скрепляющим. Твои чувства — материальны или нет?
Таки, это какая-то загадка, и у нее будет простое решение. А Касси почувствует себя дурой. Но никакого мало-мальски умного или красивого ответа она придумать не смогла, и честно сказала:
— Не знаю.
— Понятное дело, что не знаешь. Но как ты думаешь? Как тебе кажется?
— Ну, иногда мне кажется, что будь-таки моя злость ощутимой, она шипела бы, как раскаленное масло. А если я испытываю радость — таки все дела становятся легче, и постель — мягче… Чувства, может, и не материальны, но на жизнь влияют еще как!
— Значит, мы можем мерить мир чувствами?
— Какую-то его часть, — ответила Касси.
— А когда твои сны сбываются, ты считаешь, что событие в мире повторяет видение, или видение предопределяет событие? — продолжала допытываться квени.
— Я особо и не думала над этим, — призналась Касси. — Время течет в одном направлении, как луч, и если я сначала вижу что-то во сне, то есть «предвижу», должно быть — это первично.
— Время — луч, а вот то, что творится с предсказаниями, называется «вероятность». Теперь ты будешь над этим размышлять?
— Еще как много! — кивнула Касси. — До каши в голове.
— Ну, — квени махнула рукой и улыбнулась. — Голова у тебя довольно неглупая. А мир все-таки пирог. Пока мы, мистри, нашли десять слоев. Четыре ты назвала, остальные умники из Ордена обозвали надматерией, надэмоцией, надпространством, надвременем и надъестеством. Есть еще повидло: тонкие связующие сущности, суть энергии… А, все, хватит. Я хочу пойти собирать палишки. Понесешь мою корзину?
— Да, мне нечем заняться, а что такое «палишки»?
— Осенние грибы. После первых заморозков они уже сладкие. Сварим из них суп. Неужели ты такой не пробовала?
— Я всю жизнь провела в Стене. И много-таки чего не пробовала. И не видела, и не слышала. Так не хочу возвращаться обратно, — вздохнула Касси, принимая из рук квени плетеную корзину. — Возьмите меня с собой.
От корзины исходил странный, но приятный запах. Прутья ручки звучно скрипнули, когда она сжала их в кулаке.
— Часто нам приходится делать то, чего мы совсем не хотим. А потом оказывается, что по-другому вышло бы только хуже.
Лина набросила на плечи тяжелый шерстяной плащ, бросила в корзину нож. Касси с грустью посмотрела на небо, заключенное в квадратах окон. Ехать бы в этом фургоне далеко-далеко, неважно куда. Чистить бокалы из-под огоньков, сматывать травы в пучки. Но квени не хотят брать ее с собой. Зачем-таки ей снилась Валеда? Зачем снился теплый океан, который ласкал борта огромного парохода? Все было так жутко реально. Хотя квени говорит, что видения — лишь вероятности…
Под вечер, когда они вернулись с полной корзиной грибов, стоянка переменилась до неузнаваемости. Пропали ящики, стих шум. Огромный полосатый шатер устремил в небо купол. В ветвях сосен замерцали теплым светом фонарики.
Касси хотела разыскать Яна, но Джек Гасти сказал, что тот ушел в город и будет только утром. Они с Линой намыли палишки, нанизали их на нити и развесили сушиться за печью. Квени-гадалка раскатала на полу два толстых матраса, предложив Касси занять один из них.