В трех словах – мне нужен учитель. Мама, конечно, может научить чему-нибудь, но Барахия сможет научить всему, что должен знать настоящий джинн. Вообще надо бы как следует изучить все, что он мне даст. Если Великий Визирь вообще захочет меня учить, разумеется. Помнится, аль-Шугеддим, новый Великий Хан, стал им после смерти Сулаймана или Соломона, который смог победить нынешнего Великого Хана, запечатав его в свой перстень. Поэтому мне, позарез надо учиться. Но тогда возникает вопрос, а что делать с Креолом? По идее я могу пропустить приключения архимага мимо себя, но тогда я потеряю очень многое, хотя и приобрету немало. Ладно. Посмотрим по ситуации.
Когда я подлетел к вратам Марибана, меня остановили два стража-ифрита. Огненные великаны трех-четырех метров в высоту скучающе опирались на алебарды, но завидев меня они радостно оскалились и рявкнули:
- Стой!!! – всколыхнулись стражи неистовым багровым пламенем, - Именем Великого Хана, приказываю остановиться.
Я послушно остановился рядом с чертой отделяющей Марибан от остального Вабара. До меня доносился клекот каких-то птиц и музыка. О-о, какая же она прекрасная. В каждом доме Вабара она своя. Свой мотив и свои инструменты. Даже в нашем доме постоянно играла музыка. Одна и та же, ежедневно. Сначала бесспорно она задевала струны души, но, о боги, как она мне надоедала. Это к слову одна из причин, почему я не любил бывать в родном доме, ибо узнать, откуда доносится эта музыка было нереально. Звук, казалось, шел отовсюду, а желание пожать шею этим неутомимым музыкантам росло все больше и больше с каждым днем. Вообще странно, что я не такой как все остальные джинны. Это еще мать подмечала, еще когда я был совсем мелким. Джинны по своей натуре консервативны и не любят перемен. Стабильность – признак мастерства. Одно это выражение передает весь смысл жизни джиннов.
- О, величайшие стражи Великого Хана. Слушаюсь и повинуюсь, - громко ответил я, кротко взирая на огненных парней. Добрая треть всех ифритов в Вабаре принадлежало к Руке Казнящей – специального подразделения джиннов, что ищет и карает отступников и предателей. Большинство из нас предпочитает в случае какого-либо происшествия пойти в рабство к кому-нибудь из магов. Желательно бессмертных. Ибо они, как и мы джинны можем не замечать течения времени. Куда хуже, когда мы идем в рабство к смертным. Да, многие из смертных способных привязать джинна как раба, являются магами и колдунами и тоже теоретически могут жить очень долго, однако есть нюанс. После смерти хозяина мы обязаны вернуться в Вабар, а если нет, то за нами начнет охоту Рука Казнящая – особый отдел бойцов-ифритов, который выступает в роли милиции у джиннов. Как правило, подобное случается достаточно часто, поэтому местные милиционеры не скучают.
- По какому делу ты, марид, желаешь пересечь порог Марибана? – грозно пыхнув пламенем спросил левый ифрит.
- О, достопочтимый страж, да улыбнется Аллах и все его гурии, глядя на твою бессмертную жизнь. Дело моё пустяковое и я прошу аудиенции не у Великого Хана, да будут его дни вечны, а у его правой руки, Великого Визиря Барахии.
- Так что за дело привело тебя к нему? – на полтона дружелюбнее спросил второй ифрит, пыхнув чуть более слабым огнем в мою сторону. Так как я на четверть ифрит, то без труда впитал в себя созданный огонь.
- Хочу попросить его взять меня в ученики, пропустите пожалуйста, - вежливо попросил я, используя взгляд кота из Шрека. С моими новыми возможностями сделать это было несложно.
Вежливость города берет, так мне говорили очень-очень давно, наверное прошлой жизни, но Лэнг побери, это работает. Ифриты явно задумались и один из них отошел на полшага влево как бы говоря, «проходи давай». Дважды мне говорить не надо было, поэтому используя возросшие возможности я быстро проник в святая святых мира джиннов – Марибан.
Пролетев сквозь ворота, я очутился в прекрасно обустроенном коридоре. На стенах висели шикарные картины, скульптуры и панно. Абсолютное большинство из них было откровенно порнографическим, хотя периодически встречались и такие, что даже искушенный в похоти разум джинна не смог уловить сразу сексуальный подтекст.