Теперь в замковом дворе карета подъезжала за каретой, и парадные комнаты стали оживляться. Менее чем через час все общество было налицо, и генерал Штейнрюк по всей форме объявил о помолвке своего внука с графиней Гертой.
Со лба Рауля исчезли последние тучки; казалось, сегодня он только и видел свою невесту, которая так гордо, так победоносно стояла рядом с ним. Все любовались ею и понимали, почему так сияет старый граф. Он твердой рукой свел вместе тех, кто подходил друг другу по рождению и имени, и это была такая красивая, такая счастливая пара!
Глава 14
Тусклое октябрьское небо раскинулось над бесконечным морем столицы, с каждым годом расплывавшимся все шире и шире. На главных улицах, как и всегда, было бойкое движение, и шум и сумятица могли оглушить каждого, кто возвращался из тихого одиночества гор и попадал прямо в поток столичного оживления.
Генерал граф Штейнрюк жил в казенном доме, где ему был отведен весь первый этаж. Комнаты были обставлены роскошно и сообразно со вкусами графини Гортензии: в этом отношении граф предоставлял полную свободу снохе. Что касается комнат самого генерала, то здесь все дышало чисто спартанской скромностью и чистотой.
Штейнрюк сидел у письменного стола и разговаривал с внуком, который только что вернулся из Беркгейма, куда проводил свою невесту и ее мать. Рауль действительно казался счастливым женихом. Когда он говорил о своей поездке, его лицо так и светилось, и строгое лицо графа тоже озарилось улыбкой: исполнение заветного желания настраивало его на более кроткий и доступный лад.
Поговорив о разных вещах, Рауль сказал:
— Ну, а теперь тебе придется прогнать меня, дедушка, наступает час твоего служебного приема.
— Нет еще, — ответил генерал, бросив взгляд на часы, — у нас еще есть добрых четверть часа, а потом сегодня мне вообще не предстоит ничего особенного — всего только несколько представлений... — Он взял листок с письменного стола, бегло просмотрел его, и вдруг лицо его омрачилось, а губы невольно прошептали: — Вот как? Значит, сегодня!
Рауль, стоявший рядом с дедом, тоже заглянул в листок и, встретив там знакомое имя, воскликнул:
— Лейтенант Роденберг? Разве он прикомандирован к генеральному штабу?
— Ты знаком с ним? — спросил Штейнрюк, резко оборачиваясь.
— Очень немного: в прошлом году я был приглашен на охоту, в которой принимали участие также и Роденберги. Ведь это — один из сыновей командира полка в В.?
— Нет! — отрезал генерал.
— Нет? Я думал, что в армии нет других Роденбергов.
— Я тоже думал и впал в ту же ошибку, как и ты. Твоя мать посвятила тебя в недавнее прошлое нашей семьи, и ты должен знать...
Молодой граф вопросительно посмотрел на деда.
— Ну да, я знаю, что с этим именем связаны очень тягостные воспоминания, но ведь в данном случае об этом не может быть и речи?
— Это — сын Луизы!
— Господи Боже мой! — воскликнул Рауль. — Этого еще не хватало! Неужели эта скверная история, которую мы считали давно забытой, теперь снова выплывет на свет? Ведь мальчишка сбежал, о нем не было ни слуху, ни духу. Да как выбрался этот субъект, сын искателя приключений, на подобное положение?
Генерал нахмурился. В этот момент профессиональное чувство взяло в душе старого воина верх над всем остальным: Михаил носил тот же мундир, как и он сам, он не мог позволить позорить его в своем присутствии.
— Выбирай выражения! — строго сказал он. — Дело идет об одном из офицеров нашей армии, об очень способном даже офицере, и о нем нельзя выражаться так!
— Но, дедушка, ты должен согласиться, что этот Роденберг нам ужасно не ко двору! И именно потому, что он — офицер и что это дает ему возможность приблизиться к нашим кругам. И нужно же было так случиться, чтобы он выплыл на поверхность как раз в тот момент, когда мое обручение с Гертой обращает на нас внимание всего общества! Конечно, он первым делом поспешит протрезвонить на весь мир о своем отношении к нашей семье!
— Сомневаюсь, потому что иначе он давно сделал бы это. Однако до сих пор никто ни о чем не подозревает, я навел справки. Во всяком случае ему известно, что мы совершенно не расположены признать эти отношения!
— Ну, что же из того? Признаем ли мы его или нет, но рано или поздно он непременно выступит в качестве внука графа Штейнрюка, чтобы извлечь из этого как можно больше выгоды. Неужели ты и в самом деле думаешь, что офицер мещанского происхождения откажется от этих выгод и умолчит о своем родстве с командующим войсками?
— Во всяком случае я попытаюсь добиться этого. Ты прав, именно теперь необходимо, чтобы эта давно похороненная история не выплыла на Божий свет. Я видел Роденберга только один-единственный раз, но, насколько могу судить, призыв к чувству чести не останется у него безответным. Он не станет навязываться семье, которая не хочет знать его, и у него не менее достаточное основание, чем у нас, не извлекать из забвения имени своего отца. Но как бы ни сложилось все дело, потрудись не говорить ни слова о нем невесте и ее матери. Они случайно познакомились с Роденбергом и, ничего не подозревая, продолжали это знакомство.