— А мы порылись в книгах старых родов и наконец докопались до вашего рода! — продолжала «дворяночка» и, впадая в стиль старых хроник, начала трещать: — Господа фон Веленберр — старый баронский род, севший на поместье в лето от Рождества Христова тысяча шестьсот сорок третье. Нынешний глава семьи, барон Фридрих фон Веленберг ауф Берневиц... — тут она неожиданно запнулась и заметила вполне натуральным, хотя и грустным голосом: — А Форшунгштейн мы так и не могли найти!
— Не мудрено, потому что его не существует, — решительно ответил Ганс. — Вы и ваш батюшка впали в ошибку, в которой, впрочем, виноват я сам. Я уже при первой встрече сообщил вам, что занимаюсь живописью.
Герлинда кивнула с серьезным видом.
— Да, я рассказала об этом папе, но он находит, что это неподходящее занятие для человека из старого аристократического рода!
— Да я совершенно не принадлежу к аристократии, ни к старой, ни к новой! — воскликнул Ганс и, когда Герлинда испуганно отшатнулась от него, торопливо продолжал: — Я должен во всем признаться вам, баронесса! В тот вечер я заблудился и промок под дождем. Ваш батюшка не хотел впускать меня в дом, и когда я увидел, что он окажет гостеприимство лишь аристократу или дворянину, то назвался вымышленным титулом, иначе я был бы вынужден блуждать по лесу под дождем всю ночь напролет. Но теперь я открыто признаюсь вам, что меня зовут просто Ганс Велау и что я — мещанин с головы до ног.
Герлинда была так поражена этим сообщением, — что в первый момент сидела безмолвно, с ужасом глядя на Ганса. Наконец с ее уст сорвалось:
— Это ужасно!
Ганс встал и церемонно поклонился Герлннде.
— Я отлично сознаю свою вину, однако не предполагал, что истина так испугает вас. Разумеется, теперь я потерял в ваших глазах всякое значение и, наверное, лишь исполню ваше желание, если покину вас. Прощайте, баронесса!
Он повернулся, но в самых дверях его остановил робкий оклик:
— Господин Велау!
— Баронесса?
— Может быть, вы все-таки немножко сродни барону Фридриху Веленбергу ауф Берневиц? Ну, хоть чуть-чуточку?
— К сожалению, нет. Я впопыхах придумал имя, похожее на мое собственное, и даже не подозревал, что Веленберги существуют на самом деле.
— Тогда папа ни за что не простит вам, — с отчаянием вырвалось у Герлинды, — и вам нельзя будет никогда более приехать в Эберсбург!
— А вы хотели бы, чтобы я приехал? — спросил Ганс.
Герлинда промолчала, но на ее глазах показались крупные слезы.
Это обезоружило оскорбленного юношу. Виноват ли бедный ребенок, если он с молоком матери всосал такие смешные понятия?
— А вы сами тоже сердитесь на меня за сумасбродную проделку? — снова спросил он. Герлинда ничего не ответила, но и не оказала сопротивления, когда он взял ее за руку, продолжая: — Барон фон Эберштейн крепко держится традиций своего рода. Я знаю это и не могу требовать от него, чтобы он на старости лет отказался от всего, что заполняло его жизнь. Барон душой и телом принадлежит прошлому. Но вы, баронесса, только собираетесь вступить в жизнь, а в наш век нужно считаться с духом времени и брать вещи такими, как они есть. Вы помните, о чем я говорил с вами на замковой террасе?
— Да! — еле слышно ответила она.
Ганс низко склонился к ней. Его голос снова приобрел теплый, ласковый оттенок, который так тронул Герлинду в то солнечное утро.
— Вокруг вас предрассудки и традиции тоже сплели живую изгородь, и она страшно разрослась. Неужели вы хотите проспать всю жизнь? А ведь может настать время, когда вам придется выбирать между мертвым прошлым и светлым, солнечным будущим. Смотрите, выбирайте, как следует!
Он взял маленькую ручку девушки и поднес ее к своим губам. Прошло немало времени, пока он выпустил ее, затем он поклонился и вышел из комнаты.
Графиня Штейнрюк была занята разговором с маркизом де Монтиньи, когда Герлинда снова появилась около нее. После ухода маркиза графиня сказала:
— Где ты пропадала все это время, дитя мое? Я совсем потеряла тебя из вида. Наверное, ты опять просидела в одиночестве, забившись где-нибудь в уголке? Неужели ты никогда не научишься свободно вести себя в обществе, как это делают все остальные девушки?
Обыкновенно Герлинда молча и робко выслушивала упреки крестной. Но теперь она открыла рот и, к величайшему удивлению графини, разразилась следующим мудрым ответом:
— Да, милая крестная, я постараюсь научиться этому, потому что в нынешнем веке нужно считаться с духом времени и брать вещи такими, как они есть!
Глава 18