Этим размышлениям Герта предавалась, сидя в полутемной комнате на жилой половине Ревалей, куда она зашла немного отдохнуть. Вдруг в соседней комнате послышались шаги. Герта хотела встать, но резкий мужской голос приковал ее к месту.
— Здесь нам никто не помешает! Я отниму у вас всего несколько минут, граф Штейнрюк!
— Пожалуйста, капитан Роденберг, я к вашим услугам!
Герта не могла видеть разговаривавших и оставалась невидимой и ими тоже. Ее поразил резкий, враждебный тон, которым были сказаны первые фразы, и она стала с трепетом прислушиваться к дальнейшему разговору.
— Дело всего лишь в одном вопросе, — услышала она голос Михаила. — Было ли это случайно или умышленно, что, разговаривая с моим другом, вы совершенно не заметили меня?
— А вы придаете такое большое значение тому, чтобы быть замеченным мною? — с оскорбительной небрежностью кинул граф.
— Ровно ни малейшего! Я вообще не домогаюсь чести быть знакомым с вами, но раз мы знакомы, то я требую, чтобы вы соблюдали по отношению ко мне формы вежливости, принятые в хорошем обществе!
— Капитан Роденберг!
— Граф Штейнрюк?
— Вы хотите заставить меня считаться с отношениями, которых я не признаю? Ну, так этим путем вы ничего не добьетесь от меня!
— Я достаточно ясно показал, какую цену я придаю отношениям к сиятельной семье графа Штейнрюка. Спросите об этом генерала, и он подтвердит вам. Но я не расположен долее сносить такие выходки, которые всецело рассчитаны на то, чтобы оскорбить меня. Измените ли вы в будущем обращение? Да или нет?
— Однако, капитан Роденберг, каким высокомерным тоном говорите вы это!
— Существуют люди, которых надо бить их собственным оружием. Итак, отвечайте!
— Я не привык, чтобы со мной говорили в таком тоне, и уж во всяком случае меньше всех на это имеет право сын авантюриста и такой матери, которая...
— Замолчите, граф! — крикнул Михаил. — Еще одно слово о моей матери, и я убью вас на месте!
— Кулаками? — презрительно кинул Рауль. — Я привык к более рыцарскому оружию!
— Но не к рыцарскому образу действий, по-видимому, раз вы позволяете себе осыпать противника такими оскорблениями, которые мужчина не может снести, — возразил Михаил. — Не я начал разговор в таком тоне, но видно по всему, что этот разговор лучше прекратить. Завтра вы услышите обо мне!
— Буду ждать! — насмешливо ответил Рауль и вышел из комнаты.
Первоначальное недоумение Герты по мере течения разговора сменилось удивлением, страхом и озабоченностью. Она встала и решительно вышла в соседнюю комнату, где в позе мрачной задумчивости стоял Михаил.
— Капитан Роденберг! — окликнула она его.
Михаил вздрогнул и только сейчас заметил, что дверь в соседнюю комнату оставалась открытой, так что там могли слышать все, что произошло между ним и графом.
— Вы здесь, графиня Штейнрюк? — резко спросил он. — Я думал, что вы в зале!
— Нет, я отдыхала в этой комнате и стала невольной свидетельницей разговора, не предназначенного для чужих ушей!
— Мы думали, что нас никто не слышит, — ответил Михаил, прикусив губу, — у нас вышло маленькое недоразумение с графом. Но теперь, после этого разговора, можно считать, что дело улажено!
— Действительно ли можно считать так? Наоборот, конец вашего разговора свидетельствовал совсем о другом!
— О, мы прекратили наш разговор именно потому, что оба были слишком возбуждены. Завтра мы спокойнее договоримся до чего-нибудь!
— С оружием в руках?
— Вы совершенно напрасно тревожитесь, об этом не было и речи.
— Неужели вы считаете меня дурочкой, не понимающей смысла ваших последних слов? Это был сделанный и принятый вызов!
— Как неприятно, что вы должны были стать свидетельницей нашего разговора! — сказал Михаил, видя, что увертки бесполезны. — Но теперь ничего нельзя поделать, и вам было бы лучше всего забыть о том, что не предназначалось для вашего сведения!
— Забыть?.. Забыть, когда знаешь, что завтра вы оба встретитесь на жизнь или смерть?
— Мы оба? Для вас важна лишь опасность, которой подвергается граф Рауль, моей же смерти вы должны скорее желать, так как она сохранит жизнь вашему жениху!
Герта молча взглянула на Михаила, и он вздрогнул от этого страдальческого, полного трепетной боязни взгляда. Однако он сейчас же оправился от минутного смущения и опять окружил себя корой ледяной недоступности. Уж не хочет ли она начинать сначала? Ну уж нет!
— Неужели примирение невозможно между вами? — спросила Герта, нарушая томительную паузу. — Если я поговорю с женихом, если я попрошу его...