Удивила и Соула. Самовлюблённая пиратка, едва только закончился бой, бросилась к пострадавшим. Она сняла с пояса зелье, видимо, целебное, и попыталась напоить бессознательного парня. Его отец, выглядел ещё хуже. Состояние Тали оценила как критическое, но этот вопрос решался повышением эффективности зелья с помощью коррекции.
Народ же останавливаться на достигнутом не стал. Люди и тиграны в белых одеждах жителей города пошли на приступ храма. Тем более, что строили здесь их своеобразно.
На солнечных островах стояло вечное жаркое лето, и часть общественных зданий вообще не имели стен, а просто ограничивались декоративными колоннами и крышей, порой тоже лишь символичной.
Так было и с храмом, который оставался относительно на виду.
Более того, к горстке разумных присоединились и другие, ещё где-то с двадцать существ разных видов — люди, тиграны, солнечные эльфы и тари.
Снаружи оставались только старуха и одна из женщин — они с тревогой смотрели то на Соулу, то на близких.
Надо же, самым впечатлительным среди нас оказался бессердечный пират.
— Рабы? — удивилась женщина при виде нас. В её словах сперва мелькнуло презрение, но она быстро подавила его. — Спасибо! Вы спасли жизнь моему мужу и сыну!
— Это вы их спасли, — я покачал головой. — Я только немного помог. Так работает свобода воли.
И затем бросил своей группе.
— Бежим, как полагается правильным рабам!
Вскоре за нашей спиной загорелся храм святого Эхмеи. Не знаю, правда, чему там было гореть — с виду сплошные камни. Но похоже, что чему-то всё-таки было — ибо полыхнуло знатно.
Мы к тому моменту уже ушли через узкие переулки между домами достаточно далеко, чтобы не думать об этом.
Здесь я снова накинул видоизменение взамен прежнего. Теперь мы походили уже на группу ординаторов под предводительством каноника и двух приоров.
— Ганц, ты за старшего.
— А почему я?
— Ты больше всего похож на одного из них, без обид.
— Знаешь, лучше бы ты меня сравнил с чем-то другим. У этих людей нет ни капли чести. Даже у тёмных её больше.
— Эй! — возмутился Эдельвейс.
— Ты где пропал? — спросил я, только сейчас осознав, что с тех пор, как мы вышли с корабля, пушистого гробовщика я не видел.
— Исследовал. Новая способность, я же всё-таки теперь патриарх мрака, — заявил кот.
— И что?
— По всему городу одно и то же. Народ на границе терпения. Ты был прав, когда сделал ставку на восстание. У меня сложилось такое впечатление, что солнечные и без твоей помощи готовы к восстанию в любую секунду.
— Это было очевидно. Только идиот пытается убивать собственный народ, причём похоже, ему даже плевать на здешние касты.
— Не понимаю, — замотала головой Соула. — Эхмея же не совсем идиот. Даже он должен понимать, что такой подход — самоубийство Империи! Он бы мог отправить под нож рабов, мог принудить чернь уходить за долги и продавать друг дружку. Но… средний класс, торговцы, рабочие… как будет функционировать Монорельс? Это безумие!
— Нет, Эхмея не идиот, — мрачно покачал я головой. — Вспомни события, которые этому предшествовали.
— Нападение на Эниранд?
— И война с альянсом тёмных, звёздных и цеха. И сейчас, скорее всего, это делается не просто так, — пояснил я.
— Но зачем? Зачем Эхмея разрушает свой Монорельс? — не выдержала Лина.
— Пока не знаю, — признал я. — Но могу точно сказать, что для этого нужно очень много жертв. В каждом из последних столкновений погибло слишком много разумных. Это единственная причина, по которой такая политика может иметь смысл.
— Эхмея хочет, чтобы новый альянс с Энирандом и Механистами напал на его страну? Только чтобы положить больше своего и и чужого населения? Но в чём смысл?
— А Эхмея ли? — ответил я вопросом на вопрос.
Последовала пауза.
— Хочешь сказать, что на солнечном троне сидит самозванец⁈ — воскликнул Ганц.
— Или кто-то управляет Эхмеей. Например, сильный маг разума.
— Это невозможно, Альтаир, — уверенно заявила Соула. — Эхмея — бог. Его нельзя контролировать магией.
— Он очень сильный маг, — возразил я. — С гибридной стихией. И только.
— Пусть так, но чтобы захватить власть над разумом настолько древнего могущественного существа, нужно быть как минимум, равным ему, или хотя бы приближаться к нему по силам, — не сдавалась пиратка.